История эллинистической Элимаиды – одна из слабоосвещенных страниц в истории Ирана в эпоху эллинизма. После завоевания Александром Македонским державы Ахеменидов эти земли вошли в состав его царства; позже (ок. 311 г. до н.э.) они оказались под властью Селевка I и оставались частью основанного им государства вплоть до сер. II в. до н.э., когда независимый правитель Элимаиды Камнаскир I, именуемый в вавилонских клинописных текстах «царем Элама», открыто выступил против Селевкидов. Однако предыстория этих событий известна недостаточно хорошо. Данная работа представляет собой попытку последовательно проанализировать все известные эпизоды, свидетельствующие о проявлениях враждебности со стороны локальных элит, а также дать им соответствующую интерпретацию.
Источники по III в. до н.э. не приводят сколько-нибудь надежных данных о сепаратистских тенденциях в этих областях, и хронологически первым известным свидетельством обострения ситуации следует считать события 187 г. до н.э., связанные с экспедиций Антиоха III в Элам. В нарративных источниках гибель Антиоха в ходе этой кампании представлена как итог его попытки ограбить местное святилище, однако этот эпизод должен трактоваться скорее как осознанный отказ царю в ответ на его запрос привлечь средства из храмовой сокровищницы, а не спонтанная реакция разгневанного местного населения. Последовавшая военная кампания Антиоха III против элимеев закончилась гибелью царя. В 184 г. вавилонские источники фиксируют появление «врага-эламита» в Сузиане. Следующее проявление военной активности в Элимаиде, которое также связывается с неудачной попыткой ограбления храма Нанайи, приходится на конец правления Антиоха IV (164 г.). Все перечисленные эпизоды демонстрируют поэтапное укрепление локальной автономии, которая привела к созданию ок. 147/145 г. до н.э. независимого государства в Эламе, возглавляемого представителями местных элит.

Скачать JATS

История эллинистической Элимаиды¹, на протяжении почти 170 лет входившей в состав царства Селевкидов, освещена весьма неравномерно, хотя именно эта сатрапия наряду с Вавилоний и Мидией и в территориальном отношении образовала ядро огромной державы Селевка I (ок. 311 г. до н.э.), о чем в числе прочего свидетельствуют и довольно внушительные объемы выпусков монетного двора в Сузах (подробнее см: [Kritt, 1997; Houghton, Lorber, 2002, p. 67–77]). Тем не менее нам мало что известно о внутренней политике Селевкидов в Элимаиде, особенностях их взаимоотношений с местными элитами и, наконец, тех процессах, которые к 140-х гг. до н.э. привели к отпадению этой области и образованию независимого государства под властью династии Камнаскиридов (ок. 147 г. до н.э.).²

Античные авторы уделяют внимание Элимаиде в контексте селевкидской истории, упоминая главным образом о таких резонансных ее эпизодах, как поход в эту область Антиоха III (187 г. до н.э.) и восточная кампания Антиоха IV (165–164 гг. до н.э.). Оба царя, отец и сын, погибли в этих экспедициях при неясных обстоятельствах, в связи с чем в источниках нередко (хотя и не всегда) всплывает мотив расплаты за совершенное ими святотатство (Антиох III: Strabo. XVI. 1. 18; Diod. XXVIII. 3; XXIX. 15; Iust. XXXII. 2. 1–2; Euseb. Chron. I. 253 Schoene; Hieron. In Dan. III. 11. 17–19; Антиох IV: Polyb. XXXI. 9. 1; Diod. 31. 18a; Ios. Ant. XII. 354–359; Porph. F 53; 56; Macc. I. 6. 1–3; II. 1. 13–16; 9. 1–28; Hieron. In Dan. III. 11. 36). Все эти сообщения, так же как и сами обстоятельства гибели обоих Антиохов, неоднократно становились предметом исследования (см., например: [Mørkholm, 1966, p. 170–172; Dąbrowa, 2004; Mittag, 2006, S. 307–310, 316–318; Martinez-Sève, 2014, p. 388–392; Taylor, 2014; Grainger, 2015, p. 187–193; Madreiter, 2016, p. 121–122; Gabelko, Teytelbaum, 2019, p. 314, 316, 319–320]). В данной же работе больше внимания уделяется данным клинописных источников (астрономические дневники, царский список из Вавилона), имеющим непосредственное отношение к теме исследования; в ряде случае они дают интересный материал для сопоставления исторических традиций и их интерпретации. Разумеется, эти сведения тоже учитываются при рассмотрении обстоятельств последних походов Антиохов III и IV, по крайней мере, в новейших работах, однако мне хотелось бы сфокусироваться непосредственно на самом Эламе (KUR.NIM.MA.KI), точнее – упоминаниях о нем в вавилонских исторических текстах эллинистического (главным образом селевкидского) времени: связанные именно с этой областью события ввиду их значимости и драматизма могли представлять немалый интерес для вавилонских ученых – составителей хроник и дневников.
Отсутствие в источниках сколько-нибудь содержательных упоминаний об Элимаиде в контексте перипетий селевкидской истории III в. до н.э. наводит на мысль, что на протяжении всего этого периода ситуация в этих краях была относительно стабильной. Это косвенно подтверждается и активностью монетного двора в Сузах, так или иначе функционировавшего на протяжении всего периода селевкидского господства в этом регионе. Высказывалось, правда, мнение, что первые проявления элимаидского сепаратизма угадываются в 220-х гг. до н.э. в связи с мятежом сатрапа Мидии Молона в начале правления Антиоха III (222 г. до н.э.): по мнению Д. Салариса, сообщения Страбона (XI. 13. 6; XVI. 1. 18) о совместном выступлении коссеев и элимеев против вавилонян и сузийцев может быть отсылкой как раз к этим событиям [Salaris, 2017, p. 71]. Однако каких-либо прямых свидетельств того, что элимеи действительно предпринимали в эти годы какие-то антиселевкидские действия, у нас нет.
Вавилонские источники этого времени также не содержат каких-либо упоминаний об Эламе вплоть до 180-х гг. до н.э.³ И хотя на протяжении III в. до н.э. астрономические дневники неоднократно сообщают то об установившихся «в стране страхе и ужасе» (ḫat-tu₂ u gi-lit ˹ina˺ KUR GAR-an, AD – 277 A obv. 6)⁴, то о некоем безымянном «враге» (LU₂.KUR₂, AD – 261 C ʹrev. 11ʹ–12ʹ)⁵, то о столкновениях в самом городе (например, AD – 237 ʹobv. 13ʹ; – 234 obv.ʹ 12–13), у нас нет достаточных оснований видеть в этом какие-либо отсылки к враждебным действиям именно со стороны Элимаиды.

Таким образом, первым ярким эпизодом, явственно отмечающим рост враждебности со стороны элимеев, а также непосредственное участие селевкидского царя в неких военных действиях в этом регионе, становится кампания Антиоха III в Элимаиде, начатая, по-видимому, весной или в начале лета 187 г. до н.э. Пребывание царя в Вавилонии (в том числе посещение им Вавилона и Борсиппы) отмечается еще в феврале–марте (AD – 187 A ʹrev. 4ʹ–18ʹ), а уже в начале июля в Вавилон пришли вести о его гибели в Эламе: «[Г]од 125-й (селевкидской эры. – Е.Б.), (месяц) Симану, в Вавилоне стало известно следующее: в день 25-й (3 июля 187 г. до н.э.) Ан(тиох III) царь в Эламе был убит» ([M]U 1.ME.25.KAM₂ SIG ina E.KI it-te-eš-me um-ma UD 25.KAM₂ ^mAn LUGAL ina KUR.NIM.KI GAZ; BKLHP rev. 6–7). Это сообщение подтверждает сведения нарративных источников. И хотя обстоятельства гибели Антиоха III в царском списке приводятся без каких-либо пояснений, можно провести аналогию с формульным выражением из этого же текста, где сообщается о смерти Селевка I (obv. 8), который также был убит в ходе военной кампании, в сущности, за пределами своего царства («в стране Хани»)⁶. Это формулярное сходство может быть косвенным аргументом в пользу того, что поход Антиоха III в Элимаиду изначально был вызван именно военными обстоятельствами, а попытка изъятия средств из местного святилища Бела стала скорее следствием, нежели причиной конфликта [Берзон, 2019, с. 12–15].

Эта же мысль в какой-то степени выражается и античных авторов, хотя каждый из них, упоминая об обстоятельствах гибели Антиоха III, расставляет акценты по-своему. Так, у Диодора на фоне истории об ограблении храма проскальзывает упоминание и о враждебности элимеев (XXIX. 15); правда, с его точки зрения, Антиох III выдумал такой предлог, дабы похитить храмовые сокровища. Страбон (XVI. 1. 18) отмечает, что элимеи напали на царя «по собственному почину» (καθ᾽ αὑτοὺς). Согласно более поздним источникам, Антиох погиб в сражении с элимеями, а об ограблении храма они не упоминают вовсе (Euseb. Chron. I. 253 Schoene: Antiokhus … in Susam, et in superiores satraparum provincias se conferens, cum universis (sc. copiis, totus) caesus est (caedebatur) in Elimaeorum praelio; Hieron. In Dan. III. 11. 19: Antiochus … adversus Elimaeos pugnaret cum omni est deletus exercitu). Вне зависимости от того, насколько действия Антиоха III были связаны с финансовыми трудностями (следствием поражения в войне с Римом и выплатой контрибуции) или же с подготовкой к новому походу Восток⁷, действительно ли имело место ограбление святилища или же налицо позднейшее искажение традиции (ср.: [Madreiter, 2016, p. 119–124]), политический подтекст этих событий вполне очевиден и выглядит закономерным на фоне ослабления державы после Апамейского мира.

Подтверждение тому, что события 187 г. до н.э. в дальнейшем имели для Селевкидов определенные последствия, мы находим в дневниках (AD – 183 A ʹrev. 11ʹ–13ʹ), датированных вторым месяцем 184 г. до н.э. (май–июнь): [IT]I BI (II) al-te-me um-ma [LU₂.GAL].ERIN₂.MEŠ ša₂ URU Su-ša₂-an LU₂ e-[lam]-mu^(?)-u₂ LU₂ KUR₂ uk x [x] [x] ˹x˺-šu₂ ana ta-ḫu-šu₂ šal-ṭa-niš GIN.M[EŠ] («Этот месяц: [Стр]атег Суз … враг(а) … около него (?) победоносно прошли»).
Само слово, E-[la]-mu^(?)-u₂, отождествляемое с этнонимом (elamû – «эламит, эламский»), повреждено, однако предлагаемое восстановление вполне вписывается в контекст фразы. Не вполне ясно лишь, к кому или к чему оно относитcя) – к стратегу Суз ([LU₂.GAL].ERIN₂.MEŠ ša₂ URU Su-ša₂-an), к самим Сузам (URU Su-ša₂-an) или некоему врагу (LU₂.KUR₂), хотя вариант «эламит-враг» представляется все же наиболее подходящим [ср. Shayegan, 2011, p. 174 ]⁸.

В целом это сообщение довольно туманно, но тем не менее из него определенно следует, что: 1) ситуация в Элимаиде была напряженной, отмечается появление некоего «врага» (LU₂ KUR₂); 2) произошло военное столкновение, в котором одна из сторон одержала победу (šal-ṭa-niš GIN.M[EŠ]); 3) в эти события, вероятно, был вовлечен наместник Сузианы ([LU₂.GAL].ERIN₂.MEŠ ša₂ URU Su-ša₂-an). По всей видимости, речь идет о событиях скорее локального масштаба. Столица региона, город Сузы, вряд ли была захвачена «врагом», поскольку нет никаких сведений о том, что Селевкиды в эти времена теряли контроль над Элимаидой. Что же касается победы в упомянутом столкновении, то, по мнению М.Р. Шайегана, селевкидский военачальник все же потерпел поражение и даже попал в плен к эламитам [Shayegan, 2011, p. 174 ]. Такого рода интерпретация представляет довольно смелой и слабо обоснованной исходя из содержания и сохранности имеющегося фрагмента; с такой же вероятностью можно допустить, что победу одержал, напротив, селевкидский стратег. Как бы то ни было, складывается впечатление, что со стороны эламитов в дальнейшем не последовало каких-либо агрессивных действий, выходящих за пределы Сузианы.
Вне зависимости от того, каков был исход данного столкновения, оно определенно свидетельствует о появлении (нового?) очага потенциальной опасности для Вавилонии в лице неких враждебно настроенных правителей и каких-то слоев населения Элама. Весьма вероятно, что обострение ситуации в регионе приходится еще на конец правления Антиоха III, предпринявшего попытку решить эту проблему. Как известно, ему не удалось это сделать, и в связи с этим появление эламитов в окрестностях Суз спустя три года после смерти царя выглядит закономерным. Вавилонские хронисты также отмечают личное присутствие в Вавилонии летом 182 г. до н.э. преемника Антиоха Великого, Селевка IV (AD – 181 rev.ʹ 7–13; в контексте этого следует упомянуть также надпись – посвящение за царя Селевка и царицу Лаодику из Селевкии-на Эвлее (Сузы), датированную 183 г. до н.э. [Cumont, 1931, p. 279–285]). Не исключено, что это было связано в том числе и с потенциальной угрозой на восточных рубежах державы.
Следующий эпизод, отсылающий к конфликту с элимеями, приходится на правление Антиоха IV: в свете сообщений древних авторов он вновь связывается с попыткой ограбления храма богини Нанайи (источники см. выше). Астрономические дневники отмечают только начало этой кампании (AD – 164 obv. B15ʹ; C13ʹ–14ʹ: поход в Армению и продвижение к Эритрейскому морю); ее итог подводится царским списком, отмечающим смерть Антиоха IV (BKLPH rev. 14)⁹]. Из дневников мы также узнаем, в самом конце 164 г. до н.э. (или начале 163 г.) тело царя привезли в Вавилонию (AD – 163 C 2 ʹobv. 17ʹ) [Gera, Horowitz, 1997, p. 249–252]¹⁰. Каких-либо упоминаний об элимаидском эпизоде вавилонские тексты не содержат (возможно, ввиду плохой сохранности этих источников).

Последующие два десятилетия, охватывающие недолгое правление Антиоха V, мятеж Тимарха в Верхних сатрапиях, царствования Деметрия I и Александра I, не содержат каких-либо упоминаний об Элимаиде. Однако уже в самом начале правления Деметрия II (AD – 144 ʹobv. 17ʹ–18ʹ) мы слышим о «войске царя Элама (Камнаскира)¹¹», который в августе–сентябре 145 г. до н.э. «вместе со многими людьми из страны его», вероятно, выступил в поход – дальше текст обрывается. В следующем месяце (сентябрь–октябрь 145 г.) по распоряжению стратега Вавилонии Ардайи (о нем см.: [Mitsuma, 2018]) была проведена перепись населения (AD – 144 ʹobv. 36ʹ–37ʹ),¹² экстраординарной мера, вероятно, связанная с необходимостью мобилизовать какую-то часть населения ввиду эламской угрозы. Примечательно, что Ардайя в этой ситуации, в сущности, выступает как вполне самостоятельная политическая фигура: он приносит жертву в Эсагиле не «за здоровье царя» (ana bulṭi ša šarri), как это было принято (например: AD – 178 C rev. 21ʹ; – 171  B rev. 7ʹ; –160 A obv. 2ʹ), а за свое собственное (ana bul-ṭu-šu₂) (AD – 144 revʹ. 17–18)¹³.

Далее (AD – 144 revʹ. 20–22) сообщается о том, что «этот стратег Вавилонии выступил из Вавилона ради дня битвы с Камнаскиром» (LU₂.GAL.ERIN₂.MEŠ KUR.URI.KI MU-a-ti₃ TA E.KI aš₂-šu₂ UD ṣal-tu₂ KI ^mKa-am-ma-aš₂-ki-[i-ri …]). По-видимому, селевкидское войско потерпело поражение, поскольку затем Камнаскир разграбил Вавилонию и унес с собой богатую добычу¹⁴. Эти события произошли поздней осенью 145 г. до н.э. Селевкия, надо полагать, выдержала натиск Камнаскира; впрочем, осада восточной столицы Селевкидов, возможно, и не входила в планы эламского царя. И все же последствия этого набега для Вавилонии, охваченной, по словам вавилонского летописца, «ужасом и страхом» (ḫat-tu₂ u gi-lit-tu₂ ina KUR [GAL₂-ši], стк. 22), были поистине катастрофическими.

Этот эпизод стал первым в череде военных эпизодов с участием элимеев [Potts, 2016, p. 371–374], в которых, впрочем, Селевкиды вскоре перестали играть сколько-нибудь значимую роль, особенно после потери Вавилонии, которая ок. 141 г. до н.э. оказалась под властью Аршакидов. По всей видимости, реальный контроль над этими областями был потерян еще раньше, в правление Александра Баласа: так, Мидия была завоевана парфянами ок. 148 г. до н.э.; вероятно, в это же время, ок. 147 г. до н.э., Камнаскир I захватил Сузы. Впоследствии Деметрий II смог на некоторое время вернуть город, однако эта победа была эфемерной, и вскоре город вновь оказался под властью элимаидской династии¹⁵. Весьма вероятно, как раз об этом идет речь в AD – 143 A 18ʹ–19ʹ, где фигурируют Сузы и «войско страны Элам»¹⁶; в таком случае это произошло в середине лета 244 г. до н.э. Попытки Деметрия II, а затем его брата Антиоха VII вернуть потерянные восточные области, как известно, не увенчались успехом, и нацелены они были в большей степени на борьбу с Аршакидами.

Подведем итоги. Первым эпизодом, свидетельствующим о тенденциях к сепаратизму в Элимаиде, становятся события 187 г. до н.э. Гибель Антиоха III вместе с сопровождавшим его войском свидетельствует о том, что это стало результатом не спонтанного возмущения местного населения, а скорее проявлением вполне осознанного политического сепаратизма, поводом к которому, скорее всего, стало поражение Антиоха III в войне с Римом (как это было, например, с Арменией). Именно наличие такого рода тенденций должно было вызвать столь выраженную негативную реакцию на попытку царя изъять деньги из храмовой казны, поскольку сама по себе практика привлечения средств из храмовых сокровищниц в моменты острой нехватки средств не была чем-то новым для Селевкидов и их предшественников [Taylor, 2014, p. 225–241; Madreiter, 2016, p. 122]. По всей видимости, отказ осуществить требование царя был воспринят им как свидетельство сепаратистских намерений и закономерно повлек за собой ответную реакцию со стороны Антиоха, который предпринял попытку урегулировать ситуацию, но был убит (возможно, недооценив противника и серьезность положения).
Спустя некоторое время (184 г. до н.э.) элимеи предприняли попытку вторгнуться в Сузиану, но, по-видимому, это не имело серьезных последствий; во всяком случае, Селевкиды контролировали непосредственно Сузы вплоть до 140-х гг., а восточные области царства появляются в фокусе селевкидской политики только к сер. 160-х гг. (в конце правления Антиоха IV). Это наводит на мысль, что ситуация в Элимаиде была в какой-то степени урегулирована. В таком случае история о неудачной попытке ограбления храма Нанайи Антиохом IV (164 г. до н.э.), при всей ее условности, может свидетельствовать о намерении Антиоха IV взыскать «долг», что снова оказалось безуспешным. За гибелью царя в том же году последовали длившиеся в течение 15 лет династические пертурбации: недолгое правление юного Антиоха V, мятеж Тимарха в Верхних сатрапиях, попытки урегулировать ситуацию в Иудее, ухудшение отношений с правителями Пергама, Каппадокии, Египта и Римом в правление Деметрия I и, наконец, его борьба с узурпатором Александром I. Внимание Селевкидов теперь оказалось всецело поглощено проблемами западных пределов царства, и это создало условия, в которых разрозненные региональные проявления сепаратизма привели образованию нового государства на территории древнего Элама. Вместе с Парфией и Харакеной оно активно включилось в борьбу за селевкидское «наследство» в Юго-Западном Иране и Южной Месопотамии, оставаясь одной из влиятельных политических сил в этом регионе вплоть до включения данных территорий в состав державы Сасанидов.