СТАТЬИ

Анализ сведений Анании Ширакуни (VII в.) о Грузинском и Алуанском календарях показывает, что в 552 г. Армянская церковь решила свои календарные вопросы официаль- ным принятием пасхалий, составленных Атанасом Таронаци (VI в.). Через 9 лет, в 561 г., собор календареведов в Александрии, несмотря на отсутствие представителей Армении, Грузии (Иверии), Албании и ряда других стран, учредил для них отдельные календари, которые были составлены по образцу Египетского календаря, с совпадающими началами года и месяцев и общей системой високосов. Однако, Армянская, Грузинская и Алуанская (Албанская) церкви, находившиеся тогда в религиозно-каноническом единстве, не приняли Александрийские календари. Но в начале VII в. Грузинская церковь окончательно разорвала с Армянской церковью и, как результат этого, в 781 г. перешла к новой (халкедонитской) пасхалии и применению календаря, созданного для грузин собором в Александрии (и из- вестного как Грузинский Хроникон). Алуанская же церковь, находившаяся в каноническом единстве с Армянской церковью, не перешла на самостоятельную пасхалию, не создала собственного летосчисления и, вероятно, никогда не применяла календарь, составленный для алуанцев в Александрии.
В 666–667 гг. Анания Ширакуни создал монументальный труд – К‘нникон. В этом труде был изложен и календарь (Томар), состоящий из теоретической и прикладной частей. В Томаре представлены календари 15 христианских народов, в т.ч. грузин и алуанцев. Если для понимания Грузинского календаря, помимо Томара, имеются другие источники, то для Алуанского (Албанского) календаря труд Анании является единственным первоисточни- ком. Названия месяцев в Алуанском и Грузинском календарях имеют параллели в наимено- ваниях месяцев Армянского календаря, представляют либо заимствования, либо имеют общую с ними семантику, что, очевидно, находит объяснение в длительных культурных контактах народов Южного Кавказа.

Скачать JATS

В 666–667 гг. Анания Ширакуни¹ по поручению Армянского католикоса Анастаса Акореци создал свой монументальный труд – К‘нникон – новое учебное пособие для высших школ Армении. В этом труде кроме семи свободных дисциплин (сначала quadrivium, затем trivium) в числе других прикладных наук был изложен и календарь (Томар). Он состоял из теоретической и прикладной частей.

В теоретической части Томара (Календаря) даны объяснения и обоснования календарных положений тех церковных праздников, определения которых у Армянской церкви отличались от традиций западных церквей (Рождество, Пасха и другие). Прикладная часть Томара состояла из двух основных больших таблиц – Харнахорана и 532-летних пасхальных таблиц, и множества вспомогательных таблиц и объяснительных текстов.
В Томаре Анании представлены календари 15 христианских народов, в т.ч. грузин и алуанцев (метаэтноса Кавказской Албании). Это ценный источник для понимания всех 15 календарей [Broutian, 2009, p. 1–17]. Если для изучения Грузинского календаря, кроме Томара Анании, имеются сведения других источников последующих веков, то для Алуанского (Албанского) календаря труд Анании является единственным первоисточником.
Грузинский и Алуанский календари в Томаре представлены в разделе Харнахоран (от арм. харн – «разный, смешанный», и хоран – «столбец», «таблица» в данном контексте). Харнахоран Анании – это совокупность 12 таблиц, по одной для каждого (римского) месяца года. Кроме 12 больших таблиц имеются и вспомогательные – для определения фаз Луны, высоты Солнца, продолжительности дня и ночи и других параметров для каждого дня любого года, а также таблицы месяцев всех календарей с количеством дней, регулярами и некоторыми иными параметрами для каждого месяца. В Харнахоране параллельно представлены календари 14 христианских народов – римлян, греков, сирийцев, евреев, арабов, македонян, египтян, эфиопов, афинян, вифинийцев, каппадокийцев, грузин, алуанцев и персов². Армянский календарь был представлен не в Харнахоране, а в числе 532-летних таблицах пасх и других церковных праздников параллельно с Римским календарем. Для всех календарей Харнахорана были отмечены начала года и всех месяцев, а также дни основных неподвижных праздников, солнцестояний и равноденствий³. Интерес представляют названия месяцев разных календарей. Среди них большую ценность имеют названия алуанских месяцев, которые и были специально изучены как редкие реликвии алуанского языка [Агаян, 1946, с. 61–64]⁴.

Представим названия грузинских и алуанских месяцев по Томару Анании.
Т а б л и ц а 1
Грузинские месяцы по манускриптам Матенадарана им. Маштоца (ММ)№ 1973 и № 1999 [Абрамян, 1944, с. 119]

	Грузинские месяцы	Число дней
	ММ 1973	ММ 1999
1.	Ахалтцери	Ахлтцели	30
2.	Ст‘или	Сит‘или	30
3.	Тирисдин	Тирист‘и	30
4.	Тирисдини	Тирисдени	30
5.	Апани	Апани	30
6.	Нуккни	Нункни	30
7.	Мекрани	Никрани	30
8.	Игрика	Играка	30
9.	Вардопа	Вардуп	30
10.	Трели	Марили	30
11.	К‘уба	К‘ура	30
12.	К‘убабалуба	К‘убалуба	30

Т а б л и ц а 2
Алуанские месяцы по манускриптам ММ №№ 817, 1973, 1999, 2068⁵

	Алуанские месяцы	Число дней
	ММ 1999	ММ 1973	ММ 817	ММ 2068
1.	nawasardon	nawasardun	nawasar[d..]	nosardon	30
2.	tulen	tuen	tuini	tulini	30
3.	namoc‘	kamoc‘	namay	namay	30
4.	šili	c‘ilē	c‘ili	c‘ili	30
5.	bokawon	bokawon	---	bokawon	30
6.	marē	bičukēn	marē	marē	30
7.	bočkonē	mreli	bočkon	bočkon	30
8.	caxolen	caxuli	caxulēn	caxulēn	30
9.	bundokē	bondukē	bontokē	bontokē	30
10.	orelin	orelin	orrelin	orelin	30
11.	exnea	exna	ēxnēay	ēxnēay	30
12.	xabnea	xibna	xabay	xabay	30

К концу года после 12 месяцев прибавляется по 5 дополнительных дней с общим названием awelik‘ – «добавочные», или awurk‘ aweleac – «добавленные дни». Таким образом, общая продолжительность годового цикла составляла 365 дней (12 30 + 5 = 365).
Кроме идентичности структуры, у этих календарей общим является и то, что в Томаре они объединены в одну большую группу, содержащую календари семи народов. Это – так называемая группа «Египтян». В Харнахоране Анании календари этой группы представлены в одном столбце, под общим заглавием «Египтян и своих»⁶ [Брутян, 1998, с. 86–109]. Все календари этой группы имеют идентичное начало года – 29 августа. В этой группе объединены Египетский, Эфиопский, Афинский, Вифинийский, Каппадокийский, Грузинский и Алуанский календари. Естественно, идентичной должна быть и система високосных годов всех календарей данной группы.

Что касается системы високосных годов, то очевидно, что раз в 4 года необходимо было ввести в эти календари один добавочный день, как это имело место в Римском Юлианском календаре. Иначе невозможно было бы иметь сопоставление между Римским и календарями этой группы, как это представлено во всех харнахоранах, дошедших до нас. Не ясно только место дня високосного года. В харнахоранах нет никакого намёка на вставку дня високосного года до или после добавочных 5 дней. Во всех календарях Египетской группы добавочные дни начинались 24 августа и кончались 28. Начало года всех календарей этой группы – 29 августа, а последний месяц года кончается 23 августа [Брутян, 1998, с. 100–101]. Т.е. в промежутке между концом года и началом следующего нет места для включения дня високосного года.
Исходя из того, что в Харнахоране Анании сопоставление дней Римского календаря и календарей Египетской группы для всего года постоянное, можно заключить, что местом дня високосного года календарей этой группы надо считать день, предшествующий началу египетского месяца, ближайшего к концу февраля. Это 25 февраля. В обычные годы 25 февраля начинается египетский седьмой месяц Феменот (грузинский Никрани и алуанский Бочконэ). Значит, именно перед началом месяца Феменот (Никрани и Бочконэ) раз в 4 года должно было быть место дня високосного года. Тогда расхождение между Римским и календарями Египетской группы в високосные годы было бы минимальным. Такое расхождение должно было иметь место только в промежутке от 25 февраля и до 1 марта (всего 4 дня). А в промежутке от 1 марта до следующего 24 февраля соотношение дней Римского с календарями египетской группы оставалось неизменным. Таким образом, в високосные годы добавочный день (день високоса) в календарях египетской группы должен был быть вставлен на 24 февраля.
И именно такую картину мы видим в одном Харнахоране, сохранившемся в рукописи ММ № 2068 (XV в.). Это один из лучших и самых полных экземпляров, дошедших до нас редакций Харнахорана (отредактированных Йованнэсом Саркавагом Имастасэром в XI–XII вв.). Здесь есть заметки о месте дня високоса для всех календарей. К примеру, для Армянского календаря Саркавагадир («учрежденный Саркавагом»)⁷ такая заметка фигурирует на странице месяца Март. Вот, в Харнахоране в ММ № 2068 в таблице месяца февраль (л. 361б, 362а) (рис. 1) напротив 24 февраля на правой стороне таблицы есть приписка: «Египтяне и 7 своих добавочный день високоса ставят тут» (рис. 2).

Для полного понимания календарей Египетской группы, в частности, Грузинского и Алуанского, надо ответить и на вопросы:
а) Что является причиной общности этих календарей?
б) Когда начинается эта общность?
в) Есть ли иная общность между Грузинским и Алуанским календарями и другими известными календарями?
Для понимания причин общности посмотрим сначала календарную и политическую ситуацию в регионе в период, непосредственно предшествующий созданию Томара Анании.
Известно, что в 552 г. закончились 200-летние пасхальные таблицы, составленные Андрэасом Византийским, которые имели общехристианское применение [Агаян, 1979, с. 122–139]. Возникла задача составления новых пасхалий, которая на Западе была решена 9 лет спустя – в 560–561 гг. на соборе 36 календареведов в Александрии. На этом соборе под председательством Эаса Александрийского были приняты 532-летний цикл (известный на Западе как Викторианский цикл или Великий индикт) и пасхальные таблицы, основанные на этом цикле⁸.

Из участников собора в Томаре Анании поимённо упомянуты только 8 человек: Эас (Ēas) из Египта (Александрии) – председатель, Фенеез (P‘enehez) из Иудеи (Тиверии), Гавриил (Gabriēl) из Сирии, Иоан (Yohan) из Аравии, Абдий (Abdiē) из Эфиопии, Сергий (Sergi) из Македонии, Евлогий (Ewłogi) из Греции и Гиган (Gigan) из Римa [Ширакаци, 1943, с. 296]⁹.

В трудах Анании прямо указано, что все остальные участники Александрийского собора были из Египта [Ширакаци, 1943, с. 296]. Получается, что только 7 из 8 поимённо упомянутых участников этого собора были из других стран, т.е. остальные 29 участников (36 – 7 = 29) собора (в т.ч. и председательствовавший Эас) были из Египта.
Армянская церковь на этом соборе не участвовала, т.к. ещё в 551–552 гг. самостоятельно решила вопрос собственных пасхалий. В 552 г. по поручению католикоса Армении предводитель монастыря Св. Карапета (Предтечи) города Муш – Атанас Таронаци создал самостоятельные пасхальные таблицы на 95 лет¹⁰. Фактически был начат новый 19-летний лунный цикл. Но система эпакт была синхронизирована с системой эпакт Андрэаса Византийского, которой остались верны и участники собора в Александрии, вследствие чего не было расхождения пасхальных дат.

Хотя на Александрийском соборе календареведов не было участников из Армении, тем не менее собором был рассмотрен вопрос Армянского календаря, при этом был «забракован» Армянский самостоятельный христианский календарь (пасхалия), созданный девятью годами ранее Атанасом Таронаци. Более того, собор утвердил некий календарь для Армении, который, как нетрудно догадаться, не был удостоен внимания в Армении [Ширакаци, 1940, с. 89, гл. 82]¹¹. Можно назвать две возможные причины того, почему было столь отрицательное отношение к самостоятельному Армянскому календарю:

а) составление пасхальных таблиц (на основе Римского и других подобных календарей) в те времена было связано с определёнными трудностями вычислений. А составление этих же таблиц на основе блуждающего года Армянского календаря было гораздо труднее. Календареведам из разных стран были известны только неподвижные календари с фиксированным началом года, а Армянский календарь с фиксированной продолжительностью и блуждающим началом года был для участников Александрийского собора чужд;
б) факт рассмотрения Армянского календаря в отсутствии представителей Армении и составление для армян нового календаря означало определённое вмешательство в дела автокефальной Армянской церкви. А для такого вмешательства, естественно, надо было иметь веские «основания». С этой точки зрения отклонение Армянского календаря, созданного ранее Атанасом, могло бы стать «обоснованием» такого вмешательства.
Естественно, возникают вопросы: а) каким был календарь, созданный александрийцами для Армении?; б) был ли обсуждён на этом соборе вопрос только Армянского календаря, или были рассмотрены другие календари тоже, и, если «да», то какие именно?
Ответ на второй вопрос относительно легок. Неучастие армянской стороны в Александрийском соборе и рассмотрение вопроса Армянского календаря в отсутствии представителя из Армении находит объяснение в наличии определённых (прежде всего, христологических) противоречий между Армянской церковью и церквями – участниками собора. Факт обсуждения Армянского календаря при отсутствии представителя Армянской церкви предполагает, что на соборе, кроме Армянского календаря, вероятно, должны были обсуждать ещё и вопросы календарей других церквей, канонически единых в это время с Армянской церковью, а именно Грузинского и Алуанского календарей.
Ответ же на первый вопрос становится понятным при сопоставлении списка участников Александрийского собора со списком календарей «египетской» группы, в которую входили календари Египта, Эфиопии, Афин, Вифинии, Каппадокии, Грузии и Алуании. Из этого списка только представители Египта и соседней Эфиопии приняли участие в соборе, остальные же – это страны, которые, как и Армения, не участвовали в работе собора. Таким образом, в египетскую группу вошли календари тех народов, представителей которых не было на соборе. Это означает, что Александрийский собор, рассматривая календари народов в присутствии представителей соответствующих стран, естественно, учитывал их требования к календарям (начало года, система високосов и т.д.), а календари народов, не имевших своих представителей на соборе, были обсуждены все вместе, без учёта их особенностей, и относительно их было принято общее решение¹². Если учесть, что из 36 участников собора 29 были представителями Египта, то станет очевидным, что собор составил новые календарные проекты, основываясь на Египетском календаре. Свидетельство в пользу такого вывода находим у Самуэла Анеци (ХII в.), который писал о календаре: «Армяне учредили отдельную [систему] високосов, которую не одобрили знатоки науки. Учредили они для нашего народа календарь неподвижный, как у других народов, что находим установленным великим Саркавагом [курсив мой. – Г.Б.]» [Абрамян, 1952, № 1, с. 30–36; № 2, с. 34–43, 38]. Т.е., согласно Анеци, календарь, составленный Александрийским собором для Армении, был впоследствии применён Йованнэсом Саркавагом Имастасэром [Имастасэр, 1956]. Конечно, это не значит, что неподвижный календарь, созданный Саркавагом, не является авторским творением, а всего лишь применением календарного проекта, созданного Александрийским собором. Но это означает, что по Анеци, новосозданный календарь Саркавагадир¹³ был того же типа, что и календарь, предложенный для Армении Александрийским собором. Поскольку Анеци был учеником Саркавага, то вероятно, что его утверждение основывалось на сведениях, полученных от самого Йованнэса, и может считаться вполне достоверным. Таким образом, и Армянский, и другие календари, созданные Александрийским собором, были того же типа, что и Армянский календарь, составленный в конце XI в. Йованнэсом Саркавагом, т.е. календарь Юлианского типа (со средней продолжительностью года в 365,35 дней и с високосом раз в 4 года).

Что касается Грузинского и Алуанского календарей в том виде, как они представлены в Томаре Анании, то они должны были быть составлены в 561 г. Александрийским собором календареведов, и этим обусловлено совпадение начала года этих календарей с началом египетского года – 29 Августа. В связи с этим возникает вопрос: почему летосчисление Грузинского Хроникона начинается не со времени Александрийского собора, а 220 лет спустя – 29 августа 781 г.?
Ответ находим в том, что во время Александрийского собора ещё не произошёл раскол между Армянской и Грузинской церквями, которые, очевидно, пользовались одной календарной системой, даже несмотря на наметившийся раскол в нач. VII в. Грузинский Хроникон начинается именно в 781 г. по той причине, что в 726 г. на Маназкертском соборе во главе с католикосом Йованнэсом Одзнеци было решительно осуждено халкедонство, что привело к окончательному разделению двух церквей. Можно полагать, что 781 год является временем принятия Грузинской церковью халкедонского пасхалия.
Параллельно с этим возникает и вопрос: чем объясняется отсутствие самостоятельного Алуанского календарного летосчисления, наличие которого можно было бы ожидать? Его отсутствие, очевидно, нужно связать с тем, что Алуанская церковь оставалась в каноническом единстве с Армянской церковью, которая была способна отстаивать свои интересы даже против авторитетного Александрийского собора восточных церквей. И, видимо, Алуанская церковь не испытывала необходимости создавать для себя собственную самостоятельную систему летосчисления. Напомню, что вопросы календаря и вытекающего из него летосчисления были исключительно в компетенции религиозных структур.
Как отмечалось, применение Грузинского летосчисления началось с 781 г. и с переходом на новые пасхалии. Вообще, расчёт летосчисления естественно возникал от пасхалии, как последовательная нумерация годов в ней, и поэтому применение Грузинского календаря в том виде, в каком он был составлен Александрийским собором, должно было начаться именно с 781 г. вместе с переходом на самостоятельную пасхалию¹⁴. Что же касается Алуанского календаря, то Алуанская церковь для определения дат праздников руководствовалась Армянским календарём, и необходимость отдельного применения собственного летосчисления не существовала.

Поскольку Грузинский календарь не применялся до 781 г., а Алуанский – не применялся вообще, то возникает вопрос: откуда сведения об этих календарях оказались у Анании Ширакуни, который создал свой труд в 666–667 гг.? Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить, что Анания написал свой труд по поручению католикоса Армении Анастаса Акореци, и, очевидно, что во время работы он должен был иметь доступ к патриаршим архивам, по крайней мере, к документам, которые имели непосредственное отношение к вопросам, связанным с календарями. В этих архивах могли ещё существовать документы, относящиеся к Александрийскому собору календареведов 561 г.: например, приглашение на собор, быть может, и переписка, содержащая календарные вопросы, и постановления собора. В числе последних могли быть и проекты календарей, составленных для Грузинской и Алуанской церквей. Следовательно, Анания вполне имел возможность представить их в своём Томаре. С этим выводом созвучно и то, что он приводит довольно детальный список участников собора.
Для относительно полного понимания этих календарей, нужно ответить и на вопрос о значении (и, если возможно, возникновении) названий месяцев этих календарей.
Понимание происхождения названий месяцев и их соотношения в армянском, грузинском и алуанском календарях затруднено в связи с серьёзными проблемами в их этимологии. Относительно названий грузинских месяцев, как показано предыдущими исследователями, некоторые из них либо прямо заимствованы из соответствующих армянских названий, либо же имеют происхождение via armeniaca [Мурадян, 1964, с. 55–68].
Названия грузинских месяцев в Томаре Анании (и в трудах последующих авторов, для которых первоисточником служили труды Анании) в некоторых случаях отличаются от названий тех же месяцев, дошедших до нас в грузинских источниках. Для наглядности представим эти названия в таблице.
Т а б л и ц а 3
Грузинские месяцы по манускриптам ММ 1973 и 1999 и по грузинским источникам

	ММ 1973	ММ 1999	По грузинским источникам15
1.	Ахалтцери	Ахлтцели	Ахалтзлисай
2.	Ст‘или	Сит‘или	Ст‘улисай
3.	Тирисдин	Тирист‘и	Тирискани
4.	Тирисдини	Тирисдени	Тирисдини
5.	Апани	Апани	Апниси
6.	Нуккни	Нункни	Суртзхниси
7.	Мекрани	Никрани	Михракани
8.	Игрика	Играка	Игрика
9.	Вардопа	Вардуп	Вардобисай
10.	Трели	Марили	Мариали
11.	К‘уба	К‘ура	Т‘ибисай
12.	К‘убабалуба	К‘убалуба	К‘уелт‘обисай

Как видно из таблицы, в двух случаях (в 6 и 11) мы имеем разные названия, а в остальных случаях отличия можно считать искажением вследствие передачи грузинских слов армянскими авторами, не владеющими грузинским языком. Причины различия наименований этих двух месяцев пока неясны.
В приведённом списке названия месяцев Тирискани (3-й месяц), Тирисдини (4-й), Михракани (7-й), Игрика (8-й), Мариали (10-й) считаются прямыми заимствованиями из армянских соответствующих названий месяцев. Названия же Ахалтзлиса (1-й) и Ст‘улиса (2-й) считаются смысловыми повторениями, переводами названий армянских месяцев Навасарди (1-й) – «новый год» или «новое время» и Кахоц (5-й) – «[месяц или время] сенокоса или жатвы». Основой для такого утверждения служат толкования названий грузинских месяцев, данных К.С. Кекелидзе [Кекелидзе, 1956, с. 99–104]. Но этими семью названиями не ограничиваются грузинские месяцы, имеющие общие с армянскими названия. К этому списку надо добавить и название месяца Тибиса (11-й), которое, согласно К.С. Кекелидзе, по-грузински означает «ровная местность, луг», что можно считать калькой названия армянского 11-го месяца Маргац (род. п. мн. числа от марг – «луг»).
Значение 12-го месяца К‘уелт‘обисай связывается с праздником, посвящённым душам усопших [Кекелидзе, 1956, с. 99–104]. А это, в свою очередь, указывает на смысловое отношение данного месяца к внегодичному периоду армянского Протогайковского календаря, который следовал после 10-месячного года, длился порядка 2 месяцев и ассоциировался с понятием подземного мира, Преисподней [Брутян, 1996, с. 135–164; 1997, с. 385–433].
Название 5-го месяца Апани (Апниси) сводится к перс. апам, или апан (корень – аб «вода») [Кекелидзе, 1956, с. 99–104] и соответствует названию 8-го месяца зороастрийского календаря – ср.-перс. Ābān – «Воды» [McKenzie, 1971, p. 1].
Название 6-го месяца Суртзхниси (по грузинским источникам) выводится из двух корней, означающих «вода» [Кекелидзе, 1956, с. 99–104].
Название 9-го месяца Вардопа (Вардобисай) ассоциируется с понятием «новое» («новый урожай», «новое время») [Кекелидзе, 1956, с. 99–104]. Можно предположить, что данное название месяца может быть связано с армянским месяцем Навасарди («новое время», «новый год»), о котором известно, что в первый день данного месяца в Армении отмечался «Праздник нового урожая» [Агатангелос, 1983, с. 464–466].
Таким образом, 10 из 12 названий месяцев Грузинского календаря либо заимствованы из соответствующих армянских названий, либо имеют смысловую идентичность с соответствующими армянскими календарными реалиями.
О названиях месяцев Алуанского календаря сведения очень скудны. Кроме Томара Анании пока нет других источников этих названий. Их этимология затруднена и тем, что здесь также могло иметь место искажение слов при транслитерации алуанских названий в армянском. Несмотря на большую значимость этих названий, как ценных реликвий алуанского языка, они исследованы весьма недостаточно. Единственным известным нам исследованием, посвящённым названиям алуанских месяцев, является работа Эд. Агаяна [Агаян, 1946, с. 61–64]¹⁶. На основе сравнения названий алуанских месяцев со словами удинского языка (предполагаемого наследника алуанского языка), автор уточнил смысл названий некоторых месяцев. Ниже приведена таблица алуанских месяцев со значениями (Эд. Агаяну).

Т а б л и ц а 4
Алуанские месяцы и их значения

	Алуанские месяцы	Значения
	ММ 1999	ММ 1973	ММ 817	ММ 2068
1.	nawasardon	nawasardun	nawasar[d..]	nosardon	от арм. Навасарди
2.	tulen	tuen	tuini	tulini	имеющий виноград
3.	namoc‘	kamoc‘	namay	namay	влажный ?
4.	šili	c’ilē	c’ili	c’ili	семя, род
5.	bokawon	bokawon	---	bokawon	разжигающий
6.	marē	bičukēn	marē	mare	от арм. Марери
7.	bočkonē	mreli	bočkon	bočkon
8.	caxolen	caxuli	caxulēn	caxulēn
9.	bundokē	bondukē	bontokē	bontokē
10.	orelin	orelin	orrelin	orelin
11.	exnea	exna	ēxnēay	ēxnēay	[месяц] жатвы, сенокоса
12.	xabnea	xibna	xabay	xabay	третий ?

В этой таблице два названия (1-ое и 6-ое) являются прямыми заимствованиями из соответствующих армянских названий: Навасардон (арм. Навасарди) и Маре (арм. Марери). Ещё два имеют общее смысловое значение с соответствующими армянскими. Так, название 11-го месяца Ехнеа объясняется как «[месяц] жатвы, сенокоса» и перекликается с названием 11-го месяца Армянского календаря – Маргац, производного от арм. марг – «луг, покос, сенокос» (см. выше).
Название 2-го алуанского месяца Тулен Эд. Агаян объясняет как «виноград». С этим названием перекликается арм. толи – «виноградная лоза». Это ничего общего не имеет с названием 2-го армянского месяца Ори (hori)¹⁷, но до нас дошло письменное свидетельство, что этот месяц изначально назывался Матран и был позже переименован легендарным Гайком в честь своего сына Хора [Алишан, 1895, с. 140; Брутян, 1997, с. 450–452]. (Слово hori можно принять как род. п. от имени Hor). Обращу внимание, что слово «сын» в армянском – ворди/ворт‘и соответствует названию в армянском виноградной лозы – ворт‘ (помимо прочих названий), т.е. эти слова являются омофониями. Из этого следует, что в древних (предшествовавших алфавитным) системах письменности одно из этих слов могло использоваться для графического обозначения другого, т.е. «виноградная лоза» могла быть использована для обозначения понятия «сын», т.к. последнее является абстрактным. В этом смысле названия месяцев Ори (как сына Гайка) и Тулен соответственно в Армянском и Алуанском календарях в определённой степени семантически перекликаются.

Название 4-го алуанского месяца Цили (или Шили) объясняется, как происходящее от удинского цил – «семя», «род» (ср.: арм. цил – «росток»). Поэтому ему даётся толкование «[месяц] сева, посевной». При такой трактовке название данного алуанского месяца становится смысловым синонимом армянского 4-го месяца Трэ, название которого однозначно связано с именем армянского языческого бога Тир и с наименованием зороастрийского 4-го месяца Tir [McKenzie, 1971, p. 83]. Осенний сев (озимь) в Армении назывался Три цанк‘с – «сев Тира». Поскольку в Армении исторически применялась в основном именно озимь (для пшеницы и ячменя), следовательно, 4-й месяц в древнеармянском календаре был именно месяцем сева. Иначе говоря, названия армянского и алуанского 4-го месяца по смыслу синонимичны.
Таким образом, подводя итоги исследования, можно констатировать, что названия месяцев в Алуанском и Грузинском календарях имеют параллели в наименованиях месяцев Армянского календаря, представляют либо заимствования, либо имеют общую с ними семантику, что, очевидно, находит объяснение в длительных культурных контактах народов Южного Кавказа. Вероятно, дальнейший поиск толкований названий месяцев Албанского календаря, смысловое значение которых еще не раскрыто, следует вести и в обозначенном направлении семантического сравнения с наименованиями месяцев соседних народов.