Журнал «Восток (Oriens)»

Институт Востоковедения РАН

Статьи

Волжская Булгария на карте мира Ибн Хаукаля

Аннотация

DOI	10.31857/S086919080021123-2
Авторы	Коновалова Ирина Геннадиевна Аффилиация:
Журнал	Восток. Афро-азиатские общества: история и современность 2022 год № 4
Страницы	95 - 104
Аннотация	Статья посвящена анализу сведений о Волжской Булгарии в сочинении «Книга картины земли»(Kitāb ṣūrat al-arḍ) арабского ученого второй половины X в. Ибн Хаукаля. Ибн Хаукаль, как и другие представители «классической школы» арабских географов X века, сочетал в своем труде два способа показа земного пространства – описательный и картографический. Благодаря этому его сочинение дает возможность провести сравнительный анализ картографического изображения страны, с одной стороны, и ее текстового описания, с другой. В совокупности сведения о булгарах, приведенные в разных частях сочинения Ибн Хаукаля, представляют Волжскую Булгарию в различном масштабе – страновом, региональном и мировом, – что позволяет раскрыть механизм формирования образа страны и ее позиционирования в системе мировых империй. В статье выявлены основные источники сообщений Ибн Хаукаля о булгарах и установлено, что изображение Булгарии на карте мира опирается на существовавшую в арабской географии традицию описания волжских булгар как народа, обитавшего на берегу реки Атил.Реальная информация, лежавшая в основе этой традиции, по своему происхождению была связана с функционированием Волго-Каспийского торгового пути, участок которого от Булгара до устья Волги был хорошо знаком исламским купцамуже в IX веке. Поэтому локализация Волжской Булгарии на карте Ибн Хаукаля «привязана» к изображению реки Атил и тем народам, которые соседили с булгарами, прежде всего, к русам и славянам. Новизна информации Ибн Хаукаля о Волжской Булгарии была связана, прежде всего, с картографической локализацией булгар и с позиционированием Булгарии на религиозно-политической карте мира как государства, занимавшего периферийное положение по отношению к мировым империям (Исламскому миру, Византии и Китаю), но в то же время весьма значимого в контексте рассказа об ойкумене в целом.
Ключевые слова	Волжская Булгария булгары Ибн Хаукаль средневековая арабская картография средневековая арабская география «классическая школа» арабских географов
Получено	03.11.2024
Дата публикации
	Скачать JATS
Статья	Статья посвящена первому в исламской географии картографическому изображению Волжской Булгарии. Оно содержится на карте мира из сочинения арабского ученого второй половины X в. Ибн Хаукаля «Книга картины земли» (Kitāb ṣūrat al-arḍ). Карта дошла до нас в рукописи 1086 г. из Музея Топкапы в Стамбуле (Istanbul, Topkapı Sarayı Müzesi Kütüphanesi, A. 3346) (рис. 1). Ибн Хаукаль принадлежал к так называемой «классической школе» арабских географов X в., представители которой (ее основатель ал-Балхи и предшественник Ибн Хаукаля ал-Истахри) в своих трудах сочетали два способа показа земного пространства – описательный и картографический [Крачковский, 1957, с. 194–218; Tibbets, 1992, pp. 108–136]. В картографическую часть сочинений географов «классической школы» входят круглая карта мира и 20 прямоугольных карт – карты Индийского океана, Средиземного и Каспийского морей, а также 17 карт различных провинций халифата. Текстовая часть сочинений составлена как развернутый комментарий к картам и, в свою очередь, распадается на две неравные по объему части – вводную, сравнительно небольшую, и основную, более пространную. Введение не только дает общее описание ойкумены (стран, народов и морей), но и имеет концептуальный характер, так как в нем арабские географы излагают свои представления об устройстве мирового порядка и дают обзор системы мировых империй с входящими в них странами и народами мира. В основной же части их сочинений помещено подробное описание географических и историко-культурных областей, изображенных на 20 упомянутых картах. Несмотря на то, что описательная и картографическая части этих трудов составляют содержательное единство, в историографии карты и тексты географов «классической школы», как правило, принято рассматривать по отдельности: карты – в рамках работ по истории картографии [Miller, 1926–1927; Tibbets, 1992, pp. 108–136; Кендерова и др., 2011; Pinto, 2016; Rapoport, 2019; Danilenko, 2021], тексты – в исследованиях по источниковедению и истории, где репродукции карт, если они и приводятся, выполняют чисто иллюстративную роль [библиографию см.: Новосельцев, 2000, с. 313–323; Древняя Русь в свете зарубежных источников, 2009, с. 81–94]. Подобный подход практикуется и в трудах по истории Волжской Булгарии. Так, сообщения Ибн Хаукаля (как и ал-Истахри, на книгу которого Ибн Хаукаль во многом опирался), неоднократно переводились на русский язык и прочно вошли в корпус иностранных известий о Волжской Булгарии и других странах и народах Восточной Европы. Главное внимание исследователей истории Восточной Европы традиционно привлекает рассказ о народах этого региона, который содержится в одном из разделов сочинений ал-Истахри и Ибн Хаукаля – в главе о Каспийском море. К примеру, во втором томе такого фундаментального издания, как «История татар с древнейших времен», все приведенные фрагменты из сочинений ал-Истахри и Ибн Хаукаля относятся именно и только к этой главе [История татар с древнейших времен в семи томах, 2006, 745–752]. Между тем рассказ этих арабских авторов о народах Восточной Европы, в том числе о волжских булгарах, целесообразно рассматривать не сам по себе, а в контексте сочинения Ибн Хаукаля в целом, то есть с учетом всех составных частей его труда. Это связано не только с необходимостью максимально полного анализа информации о той или иной стране и народе, содержащейся в разных частях книги Ибн Хаукаля, но и с точки зрения общей проблемы соотношения карты и словесного описания в средневековых источниках географического толка. Карта, по словам географа и историка картографии Дж.Б. Харли, служит «посредником между внутренним ментальным миром человека и внешним физическим миром» [Harley, 1987, p. 1]. Это образное выражение очень точно определяет место карты – как материализованной формы пространственного мышления – в общем массиве представлений человека о пространстве. Картографирование, само по себе не являющееся полностью автономным процессом, исторически развивалось параллельно с возникновением и развитием речи, рисования и письменности, а вербальные описания географического характера служили естественной средой, в рамках которой формировались способы и методы картографирования земного пространства. Дошедшие до нас средневековые карты опирались на огромный объем информации, бытовавшей в различных формах, – в виде устных сведений, записок путешественников, ученых трудов, административно-политических документов, литературных произведений и т.п., среди которых собственно картографические изображения составляли лишь малую часть. К средневековой исламской географии и картографии сказанное выше относится, может быть, в большей степени, чем к другим географическим традициям. Исследования в области средневековой исламской картографии показывают, что карты исламских географов вряд ли существовали в виде самостоятельных произведений: почти все они дошли до нас в составе нарративных сочинений и являлись неотъемлемой частью последних [Karamustafa, 1992, p. 4–6]. Именно с иллюстративной ролью исламских карт историки картографии связывают то обстоятельство, что в арабском языке длительное время отсутствовал точный термин для обозначения географической карты как таковой. Использовавшиеся для этой цели слова подходили для обозначения любых визуальных объектов: ṣūra («вид, образ, картина, изображение, копия»), rasm («чертеж, план, рисунок, изображение»), naqsh («рисунок, украшение»). Термин khāriṭa («географическая карта») в арабском языке является поздним заимствованием из французского [Maqbul, 1997, pp. 1077–1078]. Таким образом, принимая во внимание все части сочинений ученых «классической школы», мы видим, что в их трудах то или иное государство или народ предстает в разных масштабах: во-первых, в мировом, то есть будучи как-то позиционировано по отношению к мировым империям, во-вторых, в региональном – как область, относящаяся к определенному географическому и историко-культурному региону, и, в-третьих, само по себе как таковое. При этом текстовая характеристика страны и народа дополняется изображением их на карте мира (а для стран халифата — еще и на региональной карте). И картографическая, и концептуальная, и региональная части сочинения – все они характеризуют одни и те же объекты, различаясь лишь масштабом и формой изложения. Информация о Волжской Булгарии есть и на карте мира, и во вводной части, и в основном тексте сочинений представителей «классической школы» арабских географов. Рассматривая все эти сведения в совокупности, у нас есть возможность не только исследовать текстовые сообщения о Волжской Булгарии из введения и главы о Каспийском море, но и сравнить между собой разные способы презентации, интерпретации и концептуализации информации о Булгарии, бытовавшей в середине X в. в исламском мире. Вот как сам Ибн Хаукаль описывал фрагмент карты, на котором изображена Булгария: «В этой части [карты] позади слова “север” расположена область Йаджуджа и Маджуджа, затем, выше – славяне (aṣ-ṣaqāliba)... Потом за ними к востоку – булгары (al-bulghār) и русы (ar-rūs). Затем на побережье [Константинопольского] пролива – области Трапезунда, а над протекающей рядом рекой – булгары, русы, башджирты (bashjirt), буртасы, хазары, печенеги, еще одни булгары, затем земля Сарир, а над ними – Внутренняя и Внешняя Армения. Слева – Азербайджан и Арран, а справа от Армении – река Тигр» [Opus geographicum, 1938–1939, p. 9] (рис. 2–3). Что касается характера изображения Волжской Булгарии на карте Ибн Хаукаля, то Булгария обозначена на ней, как и другие страны и народы мира, в виде этнотопонима, а географическими маркерами ее местоположения являются, прежде всего, наименования соседних с нею народов, а также изображение реки Атил (наименование которой на карте отсутствует), «над» которой, по словам Ибн Хаукаля, и помещаются булгары. Перечисление народов, живущих в бассейне Атила, ведется с севера на юг, поэтому под упоминаемыми в начале описания «булгарами», безусловно, имеются в виду волжские булгары, а «еще одни булгары», изображенные на карте между печенегами и Сариром, по всей вероятности, обозначают булгарское население Приазовья. На первый взгляд, карта не слишком информативна, однако не следует забывать о специфике работы картографа по сравнению с работой автора, составлявшего текст. Если автор географического описания, говоря о волжских булгарах, мог, к примеру, ограничиться фразой о том, что «они живут на берегу реки Атил, которая впадает в Хазарское море» [Bibliotheca geographorum arabicorum, 1892, p. 141], предоставляя читателям возможность самим вообразить, где именно живут булгары, то картограф, намеревавшийся нанести на карту сведения о Волжской Булгарии, обязательно должен был найти для нее какое-то вполне определенное место. Чтобы объяснить, чем руководствовался Ибн Хаукаль, локализуя булгар на своей карте, надо обратиться к арабской географической традиции описания восточноевропейских народах, которую развивали арабские ученые IX – первой трети X века. Завершение длительного периода арабо-хазарских войн к концу VIII в. привело к стабилизации отношений между Халифатом и Хазарией – крупнейшей политической силой в Восточной Европе того времени – и способствовало установлению интенсивных торговых связей этого региона с исламским миром. Благодаря торговым контактам и сопутствующему им некоммерческому обмену в арабской географической литературе IX–X вв. отложилось множество ценных сведений как о тех районах, где исламские купцы сами вели торговлю, так и о других восточноевропейских областях, вовлеченных в торговлю с исламским миром [подробнее см.: Коновалова, Мельникова, 2018, с. 76–105, 128–175, 190–203]. У Ибн Хордадбеха, автора IX в., основоположника жанра «книг путей и государств» (Kutub al-masālik wa-al-mamālik), какие-либо сведения о булгарах отсутствуют, а из ближайших к ним восточноевропейских народов он знает только хазар и русов [Bibliotheca geographorum arabicorum, 1889, p. 5, 119, 154, 163]. Первые сведения о месте обитания булгар появились в исламском мире в конце IX в., когда создавалась так называемая «Анонимная записка» о северных народах, дошедшая до нас в изложении арабского автора первой трети X в. Ибн Русте. Географическими маркерами страны булгар для него являются река Атил, на берегу которой, по его словам, живут булгары, а также соседние с булгарами народы — хазары, славяне, буртасы — и прибывающие в Булгар для торговли русы. Из сообщения Ибн Русте следует, что к этому времени в исламском мире о волжских булгарах было известно довольно многое — наличие у булгар верховной власти (malik), обращение в ислам большей части булгар, земледелие и охота как основные занятия населения, погребальные обычаи булгар, их торговые контрагенты [Bibliotheca geographorum arabicorum, 1892, p. 141–142]. Ибн Русте говорит о булгарах не только в посвященном им разделе своего сочинения, но упоминает о них и в других разделах, касающихся буртасов, венгров (al-majghariyya) и русов [Bibliotheca geographorum arabicorum, 1892, p. 140, 142, 145]. Информация, приводимая в этих разделах, относится либо к взаимному расположению народов (буртасы и венгры названы соседями булгар), либо к их торговым контактам (отмечены регулярные поездки русов в Булгар). Таким образом, уже к концу IX в. Волжская Булгария стала непременным элементом представлений исламских ученых об этнополитической, экономической и культурно-религиозной картине Восточной Европы. Ценнейшие сведения о Волжской Булгарии и соседних с нею народах содержатся в сочинении Ибн Фадлана [Ковалевский, 1956; Книга Ахмада Ибн Фадлана, 2016], посетившего Волжскую Булгарию в 922 г. в качестве секретаря посольства халифа ал-Муктадира. «Записка» Ибн Фадлана дала такой большой объем информации о булгарах, что сделала страну булгар и ее столицу важной точкой в описаниях Восточной Европы и Средней Азии, которые создавались в исламском мире в X в. и в более позднее время. Конечно, такое внимание со стороны арабских авторов к Волжской Булгарии не в последнюю очередь было связано с тем, что Булгария была исламской страной. Если обратиться к сообщениям о Булгарии, имеющимся у Ибн Хаукаля, то содержательно они в целом продолжают сложившийся в IX – начале X века дискурс о булгарах. Его источниками были сведения, циркулировавшие в районе Средней и Нижней Волги и на Каспии, по которому осуществлялись торговые, а также некоммерческие контакты Восточной Европы с исламскими странами. Ярким свидетельством этого служит то место, которое отведено информации о Булгарии в композиции сочинений ученых «классической школы», в том числе Ибн Хаукаля, – описание Булгарии, как и других народов Восточной Европы, приведено в главе, посвященной рассказу о Каспийском море [Opus geographicum, 1938–1939, p. 389–398]. Роль Волго-Каспийского пути в аккумуляции данных о Булгарии очевидна и из того, что почти все упоминания о булгарах у географов «классической школы» так или иначе связаны с известиями о Хазарии или реке Атил. Что нового появляется в сообщениях Ибн Хаукаля о Булгарии по сравнению с данными Ибн Русте? Прежде всего, заметны существенные изменения в соотношении между собой материала о различных восточноевропейских народах. Если у Ибн Русте сообщения о народах региона – хазарах, буртасах, булгарах, венграх, славянах, русах – выделены в отдельные разделы, более или менее сопоставимые по объему приводимых в них данных, то у Ибн Хаукаля структурообразующим центром рассказа о Восточной Европе является описание хазар, в которое вкраплены краткие сведения о буртасах, булгарах и русах, то есть о тех народах, которые были непосредственными соседями хазар и были тесно связаны с ними экономическими и политическими отношениями. В описании Ибн Хаукаля важнейшим маркером географического положения Булгарии, как и прежде, остается река Атил, которая, по словам ученого, течет «от русов и булгар в Хазарское море» [Opus geographicum, 1938–1939, pp. 389, 393]. Отмечена роль русов как торговых контрагентов булгар и указаны товары, вывозимые из Булгарии, – мед, воск, меха (шкуры бобра) [Opus geographicum, 1938–1939, p. 392]. Новая информация о Булгарии касается, прежде всего, содержания самого этнотопонима «булгар». Наряду с термином «булгар» Ибн Хаукаль упоминает «великих булгар», которые граничат с северными пределами Рума [Opus geographicum, 1938–1939, p. 397], и такая локализация не оставляет сомнений в том, что под ними имеются в виду дунайские болгары. Одновременно упоминаются «внутренние булгары», про которых сказано лишь, что они христиане и мусульмане [Opus geographicum, 1938–1939, p. 397]. Еще один случай употребления термина «внутренние булгары» находится в составе приводимой Ибн Хаукалем пространной истории об одном жителе Хазарана (то есть западной части Итиля), который отправил своего сына по торговым делам во «Внутреннюю Булгарию» [Opus geographicum, 1938–1939, p. 391–392]. Поскольку Булгар на Волге был куда более естественным местом ведения торговли для жителей Итиля, чем далекая от Хазарии Дунайская Болгария, следует полагать, что этнотопоним «Внутренняя Булгария» мог относиться к волжским булгарам. Более подробные данные, чем у Ибн Русте, приводятся о соседях Булгарии. В частности, Ибн Хаукаль называет два вида башджиртов: одних, обитающих по-соседству с гузами и подчиненных булгарам, других – живущих рядом с печенегами и Византией [Opus geographicum, 1938–1939, p. 396], то есть мадьярах. Ибн Хаукаль сообщает новые данные о булгарских городах – Булгаре и Суваре – со ссылкой на сведения о них, полученные от местного хатиба. По словам последнего, число жителей этих городов составляло около 10 тыс. мужчин, а городские постройки сооружались из дерева [Opus geographicum, 1938–1939, p. 396]. Противоречивые сведения приводятся о языке булгар, про который в одном месте говорится, что он не похож ни на один из языков мира, а в другом – что он похож на хазарский язык [Opus geographicum, 1938–1939, p. 393, 396]. Наконец, значительно расширена информация о величине расстояний, связывавших между собой различные города региона. В частности, приводится расстояние между Итилем и Булгаром по суше и по реке, как вниз по течению, так и вверх; расстояния от Булгара до Куйабы, от Булгара до «начала пределов Рума» и от внутренних башджиртов до Булгара [Opus geographicum, 1938–1939, p. 398]. Наряду со сбором новых данных о булгарах ал-Истахри и Ибн Хаукаль первыми в исламской литературе показали место Волжской Булгарии в системе мировых империй. Империй (mamlaka), являвшихся столпами миропорядка, согласно географам «классической школы», было четыре: это исламский мир, Византия (ar-Rūm), Китай (aṣ-Ṣīn), Индия (al-Hind) [Opus geographicum, 1938–1939, p. 9–11]. Нетрудно заметить, что выделенные ими четыре империи в целом соответствовали цивилизационным ареалам, сложившимся на основе ислама, христианства, конфуцианства и индуизма. Так, пестрота европейской политической карты представлялась арабским географам несущественной по сравнению с причастностью народов Европы к христианству: «Что касается того, что мы присоединили к странам ар-Рума [земли] франков, галисийцев и других [народов], то язык их различен, однако религия и государство едины, подобно тому как в государстве ислама языки различаются, а владыка (малик) один» [Opus geographicum, 1938–1939, p. 14]. Точно так же, располагая данными о лингвистических различиях между жителями Китая и окружавшими его племенами тюрок, ал-Истахри и Ибн Хаукаль считали их всех подданными одного государя – правителя Китая [Opus geographicum, 1938–1939, p. 14]. Каким же было место Волжской Булгарии в этой идеальной модели миропорядка, которую арабские географы X в. изложили во вводной части своих сочинений? Надо сказать, что во вводной части сочинения Ибн Хаукаля, занимающей 13 страниц текста в издании И.Х. Крамерса, булгары упоминаются девять раз, что, конечно, довольно много, принимая во внимание, что эти упоминания делаются в контексте рассказа о всей ойкумене. Как уже сказано выше, при описании карты мира в целом Ибн Хаукаль сообщает, где именно на этой карте помещен этнотопоним «Булгар» – рядом с не названной по имени рекой и по соседству со славянами и русами [Opus geographicum, 1938–1939, p. 9]. Эти же народы либо как соседние, либо как связанные с булгарами торговыми отношениями названы и в других местах Введения [Opus geographicum, 1938–1939, p. 11, 12, 15]. Эти указания полностью согласуются с данными о географическом положении и этническом окружении булгар, имеющимися в основной части сочинения Ибн Хаукаля. Однажды встречается термин «внутренние булгары», причем контекст его упоминания исключает однозначную трактовку этнотопонима как обозначения волжских булгар либо дунайских. Говоря о размерах земли с севера на юг, Ибн Хаукаль измеряет это расстояние от побережья Окружающего океана через землю Йаджуджа и Маджуджа, землю славян, «землю внутренних булгар и славян», Византию, Сирию, Египет, Нубию, Судан, страну зинджей вплоть до южного побережья Окружающего океана [Opus geographicum, 1938–1939, p. 12]. Одновременная близость в этом перечне этнотопонима «внутренние булгары» к Йаджуджу и Маджуджу (то есть к северным областям ойкумены) и к прилегающей к этим северным областям «земле славян», с одной стороны, и к Византии, с другой, оставляет простор для различного толкования этого термина. В одном случае булгары перечисляются среди народов, которые примыкают к Византии, наряду с армянами, аланами, Арраном, Сариром, хазарами, русами, славянами и частью тюрок [Opus geographicum, 1938–1939, p. 10–11]. В данном случае упоминание булгар в одном ряду с народами, находившимися в сфере влияния Византии, могло быть связано с представлением о географической близости волжских булгар к хазарам, русам и славянам. Однако более вероятно, что тут все-таки имеются в виду не волжские, а дунайские болгары. Не случайно в другом месте Ибн Хаукаль уточняет, что в орбите влияния Византии находились именно христианские народы: «В государство ар-Рум входят пределы славян и соседних с ними русов, ас-Сарира, алан, армян и [других народов], исповедующих христианство» [Opus geographicum, 1938–1939, p. 9]. Несколько раз Булгария упоминается как пограничная область, от которой, в частности, удобно считать расстояния. Так, сказано, что от страны Йаджуджа до булгар и страны славян около 40 переходов [Opus geographicum, 1938–1939, p. 12]. А когда обрисовывается область расселения тюркских народов, Булгария указывается как пограничная территория [Opus geographicum, 1938–1939, p. 14]. Это утверждение можно считать заключением, сделанным на основании тех сведений, которые имеются в основной части сочинения. Однажды упоминается город Булгар, про который говорится, что это город небольшой, но известный своей ролью в речной торговле [Opus geographicum, 1938–1939, p. 15]. Это также согласуется с информацией из основной части сочинения – о том, что русы были одним из главных торговых контрагентов булгар, а также о том, что Булгар был меньше по своим размерам, чем Куйаба русов [Opus geographicum, 1938–1939, p. 397]. При сравнении информации о булгарах во Введении и в основной части сочинения Ибн Хаукаля бросается в глаза одно обстоятельство. Судя по характеристике восточноевропейских народов в главе о Каспийском море, где главное внимание уделено Хазарии, можно было бы ожидать, что и в рассказе о мировых империях Хазарии как наиболее крупному государству Восточной Европы также будет отведена важная роль в региональном масштабе. Однако, оценивая значимость того или иного государства в контексте миропорядка в целом, Ибн Хаукаль расставил иные акценты на восточноевропейском пространстве, никак не выделив Хазарское государство по сравнению с другими. Таким образом, первое картографическое изображение Волжской Булгарии в исламской географии опирается на существовавшую с IX в. традицию описания булгар как народа, обитавшего на берегу реки Атил и соседившего с хазарами, буртасами и русами. Реальная информация, лежавшая в основе этой традиции, по своему происхождению была самым тесным образом связана с функционированием Волго-Каспийского торгового пути, участок которого от Булгара и ниже до впадения в Каспийское море был хорошо знаком исламским купцам уже в IX веке. Поэтому локализация Волжской Булгарии на карте Ибн Хаукаля «привязана» к изображению реки Атил и тем народам, которые, как было известно арабским географам, соседили с булгарами, прежде всего, к русам и славянам. Новизна информации о Волжской Булгарии в сочинении Ибн Хаукаля была связана, прежде всего, с концептуализацией места Булгарии на карте мира. Эта концептуализация выражалась, во-первых, в картографической локализации булгар, и во-вторых, в позиционировании Булгарии на религиозно-политической карте мира как государства, занимавшего периферийное положение по отношению к трем мировым империям (Византии, Исламскому миру и Китаю), но в то же время весьма значимого в контексте рассказа об ойкумене в целом.