В статье впервые в российском корееведении рассматривается «Десятичастное наставление» (Хунё сипчо, 942 г.?) – «политическое завещание» основателя государства Корё (918–1392) Ван Гона (Тхэджо, 877–943; пр. 918–943). «Десятичастное наставление» включено в летописи «История Корё» (Корёса, 1451 г.) и «Краткую историю Корё» (Корёса чорё, 1452). Текст наставления записан на ханмуне (кореезированной форме китайского письменного языка вэньянь) и состоит из введения – обстоятельств составления памятника; а также основной части из десяти пунктов. На данный момент аналогов «Десятичастного наставления» в корейской письменной традиции не зафиксировано.
Новизна и значимость исследования состоят в том, что «Десятичастное наставление» впервые рассматривается в отечественной востоковедной науке как самостоятельный документ и впервые приводится полный его перевод с научным комментарием. В содержании «Десятичастного наставления» присутствуют отсылки на китайскую историю, китайскую философию, буддийские практики, корейскую историю, традиции. Его изучение позволят глубже понять особенности истории и духовной культуры Корё.
В мировом корееведении идет дискуссия о том, когда именно и кем был составлен данный памятник. Официальная версия гласит, что автор – ван Ван Гон в 942 г., однако из-за того, что хроники правления Ван Гона были утрачены и восстановлены в XIв., некоторые ученые предполагают, что «Десятичастное наставление» – это документ XIв., составленный либо придворным историком, либо внуком Ван Гона.
В статье представлена краткая историческая справка, дискуссия о подлинности «Десятичастного наставления» и сам комментированный перевод памятника. Комментарий к памятнику представлен в сносках.
Исследование имеет научную ценность не только для корееведов–историков, но также для специалистов по культуре и истории Восточной и Юго-Восточной Азии.

Скачать PDF Скачать JATS

«Десятичастное наставление» 訓要十條 (Хунё сипчо¹, 942 г.?) – исторический документ, который считается политическим завещанием основателя государства Корё (918–1392) Ван Гона (Тхэджо 太祖, 877–943; правил 918–943). Известен также как «Верные записи в десяти статьях» 信書十條 (Синсосипчо), «Десять наставлений» 十訓 (Сипхун) и «Десять основных заповедей» 十訓要 (Сипхунъё / Сипхунё).

 

Содержание «Десятичастного наставления» изложено в «Истории Корё» 高麗史 (Корёса, 1451) и «Краткой истории Корё» 高麗史節要 (Корёса чорё, 1452) – летописях, созданных в следующем корейском государстве Чосон (1392–1897). Текст памятника написан на ханмуне – кореезированной форме древнекитайского письменного языка вэньянь. Состоит из двух частей. В первой Ван Гон объясняет причины создания «завещания», во второй изложены десять посланий, которые затрагивают как устройство будущего государства, так и международные отношения, особенности развития религии и культуры.

 

Это один из двух текстов, которые приписываются Ван Гону. Второй – буддийский «[Текст] молитвы пуджа в храме Кэтхэса [школы] Хваом» 開泰寺華嚴法會疏 (Кэтхэса хваом попхвесо). Также Ван Гону приписываются несохранившиеся тексты: «Наставление об управлении» 政誡 (Чонге), «Письмо–наставление подданным» 誡百寮書 (Кебэннёсо), «Стела тэса Чингону храма Хынбопса» 興法寺眞空大師塔碑 (Хынбопса Чингон тэса тхаппи) [Kim, 2010, p. 191]. Несмотря на высокую значимость документа, на русский язык он не переведен. Поэтому данное исследование представляет собой первый комментированный перевод «Десятичастного наставления» на русский язык. В качестве источника использована оцифрованная версия «Истории Корё», оригинал которой хранится в Международном центре корееведения института Кюджангак Сеульского национального университета [«Десятичастное наставление»].

ПЕРИОД СОЗДАНИЯ ПАМЯТНИКА

 

Ван Гон взошел на трон в 918 г., после того как в 6-м лунном месяце того же года был низложен Кунъе 弓裔 (869–918; пр. 901–918), основатель государства Позднее Когурё (901–904), переименованное впоследствии в Маджин (904–911) и Тхэбон (911–918). Ван Гон назвал страну Корё и на следующий год перенес столицу в г. Сонак (совр. Кэсон), откуда был родом.

 

Отметим, что название Корё однозначно указывало на то, что Ван Гон связывал новое государство с ранее существовавшим на севере Корейского полуострова могущественным государством Когурё (37 г. до н.э. – 668 г. н.э.). Как пишет востоковед Сун Няньшэнь, «Когурё» в китайских хрониках записывалось и как Когурё 高句麗, и как Корё 高麗: т.о. оба термина были синонимичны, что позднее привело к ошибочному восприятию китайскими историками хронологии государств Корейского полуострова [Song, 2012, p. 165–166], но при этом играло на руку новой правящей династии Корё.

 

Ван Гон пришел к власти, когда на Корейском полуострове были, кроме провозглашенного Корё, еще два государства – Позднее Пэкче (900–936) и [Позднее] Силла (892–935). Благодаря успешной дипломатии в следующие годы он присоединил земли обоих государств. Таким образом, весь Корейский полуостров оказался под властью одного правителя, и Ван Гон вошел в историю как новый объединитель.

 

К ключевым проблемам Корё начала Х в. можно отнести следующие:

1. военная угроза с севера (чжурчжэни, кидани);


2. необходимость формирования единой [корейской] этнокультурной общности – к Х в. население полуострова еще хранило историческую память о периоде Трех государств, что препятствовало успешному взаимодействию представителей разных регионов;


3. экономическое развитие обнищавшей за период Поздних Трех государств территории;


4. необходимость выстраивания государственности – в том числе четкой системы наследования и разделения властных полномочий между наследниками Ван Гона и новой аристократией, к которой принадлежали бывшие военные, сторонники Ван Гона, зажиточные землевладельцы и торговцы, а также, в меньшей степени, аристократия присоединенных земель.

 

Последняя проблема оказалась самой сложной для решения – и первые десятилетия после смерти Ван Гона, который правил как «первый среди равных», превратились в кровавую бойню внутри семьи – у Ван Гона было 29 жен, которые оставили ему 25 сыновей и, как минимум, 9 дочерей (возможно, их было больше – женщин часто не упоминали в хрониках), и слабо выстроенная система наследования приводила к частым смертям принцев и ванов, заговорам, ссылкам и таинственным убийствам.

 

«Десятичастное наставление» было составлено Ван Гоном за год до кончины в возрасте 66 лет. Оно покоилось на вере в чудодейственных будд и при этом объясняло, как надлежит править в соответствии с собственным корейским путем. Не обходило завещание стороной и конфуцианство с его прописанной иерархией наследования – еще одним кирпичиком в прочной стене легитимности, которой наследникам Ван Гона надлежало отгородиться от аристократии.

ЛЕГИТИМНОСТЬ ВАН ГОНА

Легитимное управление государством Восточной Азии в средневековый период было возможно благодаря Небесному Мандату 天命 (Мандат Неба) – дозволению Неба, которое оно даровало прежде всего китайскому императору. Это означало, что правители других стран должны были утверждать свою кандидатуру у китайского монарха.

 

Ван Гон также запрашивал Небесный Мандат – в 933 г. у государства Поздняя Тан (923–936) и в 939 г. у Поздней Цзинь (936–946). Это «внешняя легитимность». Но также требовалась «внутренняя легитимность» – признание внутри своей страны: ведь чем крепче вера в могущество правителя, тем ему легче управлять народом. «Внутренняя легитимность» Ван Гона укреплялась постепенно – и во многом уже после его смерти. Если сам Ван Гон одаривал аристократию чинами и землей, пытаясь заслужить их расположение, то позднее его наследники столкнулись с необходимостью создания культа своего предка.

 

Согласно традиционным корейским представлениям, лидер [в том числе государства] обладает высокой силой ток 德 (кит. дэ)². Подтверждение ток – уникальные качества человека: он может быть прекрасным воином, дипломатом, живописцем и др. В случае Ван Гона само Небо якобы указало на правителя – подтверждение тому читаем в «Исторических записях Трех государств» 三國史記 (Самгук саги, 1145 г.).

 

Первое указание – это надпись на загадочном зеркале, обнаруженном в правление еще Кунъе:

«[Верховный владыка] Шан-Ди ниспошлет сына на земли Чин и Ма, чтобы сначала схватить курицу, а потом поймать утку. В год Змеи появятся два дракона – один скроется в синем (зеленом) дереве, второй проявится в черном железе на Востоке» [Самгук саги, 2002, c. 197]

 

Вывод из подробного комментария о значении символов, изложенный там же в «Исторических записях…», четко объяснял: «…нынешний государь (Кунъе), что родом отсюда, здесь же и найдет себе погибель. То, что сын (потомок) Шан–ди (Ван Гон) сначала схватит курицу, а потом поймает утку, обозначает, что сначала возьмет Керим (Силла), а потом дойдет до реки Амноккан» [Самгук саги, 2002, c. 198]

 

Здесь мы видим указание на то, что Ван Гон подчинит себе весь Корейский полуостров и, наконец, объединит его. Разумеется, мы понимаем, что «Исторические записи…» были составлены уже в период Корё и в правление потомков Ван Гона, однако по тексту можно увидеть, как именно складывалось представление об избранности правителя. Помимо предсказания, «Исторические записи…» также демонстрируют высокие моральные качества Ван Гона. Когда к нему обратились военачальники, подталкивая к свержению Кунъе, Ван Гон прогневался:

 

«Я всегда был преданным и честным [подданным], и, несмотря на нынешнее насилие и смуту, я не осмелюсь стать двоедушным [предателем], чтобы, будучи подданым, занять место государя. Это называется мятежом. И, по правде, я не имею добродетелей, чтобы осмелиться вершить дела равные деяниям основателей Шан–Инь и Чжоу!» [Самгук саги, 2002, с. 198].

 

Скрепя сердце Ван Гон соглашается выступить против Кунъе под давлением военачальников и жены, которая сама подает ему доспех [Самгук саги, 2002, с. 198]. Народ поддержал Ван Гона. Кунъе бежал, но вскоре был убит простолюдинами (не Ван Гоном!). Текст «Исторических записей…», восхваляя Ван Гона, изобилует сравнениями его деяний с великими китайскими правителями и демонстрирует всяческую добропорядочность и добродетельность основателя Корё.

 

Как пишет кореевед, специалист по ранней и средневековой Корее Сэм Вермеерш, «Ван Гон почти святой – посмертно он получает титул синсон тэван 神聖大王, т.е. Великий божественный правитель» [Vermeersch, 2008, p. 80]. Этому способствует контраст гуманного правления с жестокостью Кунъе; опора на традиционные китайские примеры добродетельных монархов; грамотное управление страной с учетом опыта и Силла, и Позднего Когурё; гуманизм по отношению к поверженным врагам; укрепление своего положения через выгодные браки. Здесь крайне интересен момент с Силла – если Кунъе требовал мстить Силла из–за сговора Силла с Танским Китаем и из–за уничтожения Когурё, то Ван Гон брал силласцев на службу, и в дальнейшей истории Корё многие из них играли активнейшую роль – это, например, Ким Бусик (1075–1151), влиятельный политический деятель и автор «Исторических записей Трех государств». Дискриминация выходцев из Силла в период Корё не замечена.

 

Ван Гон, как Основатель, воспринимался в Корё максимально положительно. Он выступил против порочного правителя, вернул в государство стабильность, объединил разрозненные земли, получил подтверждение своей легитимности в Китае и действовал как подобает мудрому великому человеку с избытком ток. Личность Ван Гона давала легитимность его наследникам и должна была укреплять государство – даже в случае, если «присутствие» Ван Гона или его точка зрения были выражены в анонимной рукописи.

 

 

ЖАНРОВАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ «ДЕСЯТИЧАСТНОГО НАСТАВЛЕНИЯ»

 

Теперь рассмотрим непосредственно сам памятник. Говоря о корейской истории Х в., модели управления, функционирования бюрократического аппарата и существовавшей системы ценностей, мы обязательно должны искать параллели с аналогичными моделями китайской культуры как отражающей базисные представления об успешной реализации управленческих и «гармонизующих» полномочий правителя. В условиях китаецентричного мира, частью которого был и Корейский полуостров, прибегать к примерам из китайской истории и культуры было естественным, поэтому проанализируем жанровую составляющую «Десятичастного наставления», единственного в своем роде корейского трактата, с точки зрения сходства его с аналогичными китайскими сочинениями.

 

По своей форме, содержанию и адресату завещание Ван Гона более всего походит на жанр китайской конфуцианской литературы «родительские (домашние) наставления» цзясюнь 家訓. При этом первым прообразом задокументированной целостной концепции верховной власти можно считать главу «Великие правила» 洪範 (Хун фань) основополагающего исторического трактата «Канон записей» 書經 (Шу цзин), по большей части созданного в первую половину эпохи Чуньцю (770–453 г. до н.э.)³.

 

Первые произведения жанра цзясюнь начали появляться еще в эпоху Восточная Хань (25–220 гг. н.э.), однако они не сохранились до нашего времени. Обычно их авторами были главы крупных родов, которые в форме наставлений и нравоучений стремились объяснить своим потомкам, как правильно себя вести, соблюдать ритуалы и законы, развивать в себе моральные качества, добродетель и т.д.⁴.

 

Полагаем, что также – и, предположительно, точнее, – можно отнести «Десятичастное наставление» к поджанру «императорские наставления» дисюнь 帝訓, ярким родоначальником и представителем которого является трактат «Правила императоров» 帝範 (Дифань, 648 г.), написанный вторым императором эпохи Тан (618–907) Ли Шиминем 李世民 (Тайцзун 太宗; 599–649, пр.: 627–649) для своего сына Ли Чжи 李治 (будущего императора Гаоцзуна 高宗; 628–683, пр. 650–683)⁵.

 

В отличие от предшествующих семейных наставлений, в императорских наставлениях значительное внимание в повествовании помимо социальных и ритуальных функций государя уделялось космологии, в частности легитимации правителя. В особенности это характерно именно для политического завещания Тайцзуна: будучи вторым императором эпохи Тан, он всячески стремился возвысить свою роль в низложении предшествующей династии, а также указать на то, что его предшественник и родоначальник династии, Ли Юань 李淵 (Гаоцзу 高祖; 566–635, пр. 618–626), не принес полного порядка в Поднебесную и, следовательно, не обладал достаточной устроительной силой дэ (кор. ток) 德 [Попова, 1999, с. 63–64]. Тот факт, что легитимация всей правящей династии и, в частности, Тайцзуна в «Правилах императоров» строилась на базисе ритуально–космологического мировоззрения и намерено принижала заслуги родоначальника династии, в некоей мере нарушала «фиксированный конфуцианской традицией стереотип решающей роли бюрократии в политической жизни страны» [Попова, 1995, с. 42].

 

Поэтому гораздо большую популярность снискало другое произведение, также посвященное правлению Тайцзуна и по своей форме близкое к жанру дисюнь, – «Основы управления в эру Чжэньгуань» 貞觀政要 (Чжэньгуань чжэнъяо, VIII в.)⁶. Оно было создано ученым–конфуцианцем У Цзином 吳競 (669–749), и, как следствие, гораздо больше соответствовало конфуцианской модели функционирования государственного аппарата: достижения времен правления Тайцзуна расценивались как результат деятельности не только императора, но и целой плеяды его сановников [Попова, 1995, с. 42]. Их деятельность носила не столько практический, сколько совещательный характер, и совершенномудрому правителю следовало внимать им и быть терпимым к критике [Попова, 1993, с. 270].

 

Впоследствии традиция составления императорских наставлений была продолжена. Гаоцзун также написал частично сохранившееся наставление под названием «Наставления Небес» 天訓 (Тянь сюнь), аналогично поступила и императрица У Цзэтянь 武則天 (624–705; пр. 665–705), оставив после себя «Правила подданных» 臣軌 (Чэнь гуй)⁷. Тем не менее, оба этих памятника представляли собой не политическую программу как было в случае с «Правилами императоров», а скорее способы морального преображения и анализ нравственных качеств правителя и сановников [Танский политический трактат из Дуньхуана, 2012, с. 24–25], [Попова, 2001, с. 129].

 

Таким образом, «Десятичастное наставление» во многом походит на «Правила императоров»: и Ван Гон, и Ли Шиминь, будучи родоначальниками династий, находились в схожей ситуации. Обоим требовалось объяснить низложение предшествующей династии, легитимировать свое право на престол и отметить свои достижения. Поэтому мы заключаем, что «Десятичастное наставление» скорее является политической программой, нежели нравственным поучением. Кроме того, влияние конфуцианства на Корё в то время было незначительным – доминирующим религиозно–философским учением являлся буддизм, – в связи с чем отхождение от конфуцианских идеалов, отсутствие четко выраженной роли чиновничества в делах управления страной и, напротив, сосредоточение всех властных ресурсов в руках правителя было, вероятно, значительно более естественным, чем в случае с «Правилами императоров», которое не пользовалось популярностью в императорском Китае и фактически было заменено «Основами управления в эру Чжэньгуань».

 

В то же время, «Десятичастное наставление» значительно отличается от всех вышеописанных памятников, особенно по своей структуре. Так, например, «Правила императоров», «Правила подданных» и «Наставления Небес» были написаны парным стилем ритмической прозы пяньвэнь 駢文 с соблюдением размера в четыре и шесть слогов (иероглифов). Названия глав в них, также в соответствии с жанром парных построений, состояли из двух слогов [Танский политический трактат из Дуньхуана, 2012, с. 24].

 

Если по стилю и размеру «Десятичастное наставление» в основном походит на танские образцы, то названия глав, как и само деление на главы в нем отсутствует, каждое наставление лишь предваряется словами «первое (второе, третье и т.д.) из них (наставлений) гласит». При этом длина каждого из наставлений гораздо короче, нежели главы в трех танских сочинениях.

 

И если порядок глав и частей в «Правилах императоров» выглядит вполне логичным (в первой части сначала идет речь о правителе (глава 1), затем о его жаловании земли родственникам (глава 2), после – о поиске мудрецов (глава 3), а в последующих частях уже непосредственно даются советы и указания), то в «Десятичном наставлении» последовательность наставлений несколько менее ясна. Например, в начале идут два наставления о буддизме и традиционной корейской географической теории пхунсу чири соль 風水地理說, после чего третье наставление посвящено наследованию престола.

 

Тем не менее, многие наставления Ван Гона перекликаются с главами в завещании Тайцзуна: девятое наставление и глава девятая «Награждать и наказывать»; в меньшей степени – седьмое наставление и глава пятая «Внимать увещеваниям»; восьмое наставление и глава шестая «Отстранять клеветников». При этом вопросы религии и религиозных сооружений, порядка наследования престола, отличий иноземцев друг от друга и внешнего влияния, объездов сакральных мест, организации празднеств и справлении траура не поднимаются в «Правилах императоров».

 

Интересно сравнить историю передачи исследуемых текстов. В случае с танскими императорскими наставлениями все произведения, вероятнее всего, первоначально существовали в виде отдельных сочинений, часть из них («Правила императоров», «Правила подданных») были затем утеряны и повторно обнаружены значительно позднее. «Десятичное наставление», напротив, было сразу (после обнаружения в XI в., о чем пойдет речь ниже) зафиксировано в династийной истории. Это представляется крайне странным, ведь ни одно из произведений этого жанра в китайской историографии никогда не помещалось в текст династийных историй – и это не последняя выбивающаяся из традиции характеристика «Десятичастного наставления».

ДИСКУССИЯ О ПОДЛИННОСТИ «ДЕСЯТИЧАСТНОГО НАСТАВЛЕНИЯ»

«Десятичастное наставление» дошло до наших дней в многотомной летописи «История Корё» 高麗史 (Корёса, 1451 г.), составленной в государстве Чосон (1392–1897). «История Корё» была составлена уже после падения Корё и, по всей вероятности, была призвана легитимировать пришествие новой династии – Ли, поэтому нельзя утверждать, что события в ней изложены объективно. «История Корё» опирается на хроники Корё, но здесь тоже не все однозначно: исторические записи первых правителей Корё сгорели в 1011 г. во время нашествия киданей и были восстановлены придворными историками из устных источников. Единственным документом, который, как повествует «История Корё», сохранился со времен Ван Гона, стало его «Десятичастное наставление», обнаруженное в доме придворного чиновника, историка Чхве Хана (?–1024). Подлинность документа не оспаривалась.

 

Как пишет историк–кореевед Ремко Брёкер, «“Десятичастное наставление” появилось в период колоссальной нестабильности и сыграло важнейшую роль в возрождении корёской династии в условиях борьбы за власть внутри государства и иноземных вторжений» [Breuker, 2008, p. 4]. В государстве, разрываемом на части, о подлинности завещания самого Ван Гона никто предпочитал не задумываться.

 

Впервые вопрос о том, кто является составителем «Десятичастного наставления» и в какой период текст был составлен, был поднят в колониальный период историком Иманиси Рю (Imanishi Ryū, 1875–1932). Он изучил «Историю Корё» и обнаружил, что до нашествия киданей «Десятичастное наставление» нигде не упоминается, а в самом памятнике присутствуют термины, нехарактерные для X в., что позволяет сделать вывод о том, что это фальсификация, которая может принадлежать непосредственно Чхве Хану [Imanishi, 1918, p. 419–427]. Корейские историки с позицией Иманиси Рю единодушно не согласились, и лишь сейчас появляются новые осторожные высказывания по данному вопросу.

 

Среди российских ученых также господствует единое мнение, что «Десятичастное наставление» – документ, созданный лично Ван Гоном [Курбанов, 2022, с. 159]. Однако признаем, что в отечественном корееведении период Корё изучен недостаточно и отдельного изучения «Десятичастного наставления» не было.

 

Среди западных ученых нет единого мнения по данному вопросу. Например, Ремко Брёкер утверждает, что «Десятичастное наставление» было составлено в XI в. по приказу внука Ван Гона вана Хёнджона 顯宗 (992–1031; пр. 1009–1031) либо, в крайнем случае, на основе более раннего текста, составленного Ван Гоном [Breuker, 2008, p. 62]. С другой стороны, Сэм Вермеeрш, анализируя религиозную составляющую памятника, воздерживается от того, чтобы однозначно заявлять о том, в какой именно период текст был составлен [Vermeersch, 2008, p. 93].

 

Опираясь на сравнение содержания и формы изложения текста в «Десятичастном наставлении» и аналогичных китайских трактатах танского периода, мы также заметили некоторые несоответствия, которые, с одной стороны, могут быть и незначительными отхождениями от канона, а могут, напротив, свидетельствовать в пользу версии о поздней фальсификации.

 

Это упомянутое выше включение «Десятичастного наставления» в летопись как неоспариваемый документ авторства Ван Гона – при этом неподписанный. Отсутствие разделения текста на главы, сравнительно небольшой объем, непоследовательность в порядке изложения наставлений.

 

В настоящий момент «Десятичастное наставление» большинством представителей мирового корееведения воспринимается как политическое завещание самого Ван Гона. Однако даже если оно было составлено не в X в., а в XI в., — это все равно один из самых ранних корейских письменных памятников, который передает бытовавшие на государственном уровне представления о причинах расцвета и упадка государства и роли силы будд в управлении им.

 

Ниже мы предлагаем перевод памятника и составленный нами к нему комментарий.

КОММЕНТИРОВАННЫЙ ПЕРЕВОД «ДЕСЯТИЧАСТНОГО НАСТАВЛЕНИЯ»⁸

二十六年夏四月。御內殿召大匡樸述希親授訓要曰：「朕聞大舜耕歷山，終受堯禪；高帝起沛澤，遂興漢業。朕亦起自&802;平，謬膺推戴，夏不畏熱，冬不避寒，焦身勞思，十有九載，統一三韓。叨居大寶二十五年，身已老矣。第恐後嗣縱情肆欲，敗亂綱紀，大可憂也。爰述訓要，以傳諸後，庶幾朝披夕覽，永為龜鑑」。

 

 

26–й год [эры правления Тхэджо 太祖], лето, 4–й месяц (7 мая – 6 июня 943). Правитель, [будучи во] внутреннем зале, дал аудиенцию тэгвану 大匡 Пак Сурхыю 朴述希⁹, лично передал свод наставлений и сказал: «Мы прослышали, что Великий Шунь возделывал [землю] на горе Лишань и в итоге получил [уступленный] Яо престол ¹⁰; [ханьский] Гаоди возвысился у болота в [уезде] Пэй, а затем основал [империю] Хань¹¹. Мы также сами происходим из простого рода, по ошибке удостоились выдвижения [в качестве] главы [страны], [посему мы] летом не боясь жары, зимой не остерегаясь холода, истомляя тело трудились и думали [о благе государства], [минуло] 19 [лет] как принялись [за дело] – и объединили Самхан 三韓¹². [С тех пор, как мы] удостоились пребывания на троне, [прошло] 25 лет, телом уже постарели, лишь боимся, что потомки и наследники распустятся и дадут волю желаниям, приведут в упадок и хаос принципы управления [государством], [это] очень тревожно. Посему [мы] собрали свод наставлений, чтобы передать всем потомкам, надеемся, [что они будут] не раз и с утра пролистывать, и вечером просматривать [их], [что свод] вечно будет [панцирем] черепахи и зеркалом [для них]¹³»¹⁴].

其一曰：我國家大業必資諸佛護衞之力，故創禪、教寺院，差遣住持焚修，使各治其業。後世奸臣執政，徇僧請謁，各業寺社，爭相換奪，切宜禁之。
Первое из них гласит: В великих делах нашего государства и семьи необходимо опираться на силу покровительства и защиты всех будд¹⁵, поэтому [необходимо] основывать буддийские храмы [Школы] Созерцания (кор. сон) и [Школы] Доктрин (кор. кё) 禪敎寺院¹⁶, выбирать и направлять [туда монахов], [чтобы они] жили и управляли [храмами], возжигали [благовония] и самосовершенствовались, чтобы каждый ведал своими делами. В последующих поколениях, [если] порочные чиновники узурпируют власть, будут угождать монахам и приглашать [их] явиться [на аудиенцию], каждая школа, храм, объединение [будут] соперничать друг с другом, сменять и отнимать [друг у друга первенство]; непременно следует запретить [это]¹⁷.

其二曰：諸寺院皆道詵推佔山水順逆而開創。道詵雲：「吾所佔定外，妄加創造，則損薄地德，祚業不永。」朕念後世國王、公侯、后妃、朝臣各稱願堂，或增創造，則大可憂也。新羅之末，競造浮屠，衰損地德，以底於亡，可不戒哉？
Второе из них гласит: Все храмы [должны] открываться и учреждаться, отталкиваясь от гаданий о податливости и непокорности гор и рек [монаха] Тосона 道詵¹⁸. Тосон сказал: «[Если] вне мною нагаданного и определенного [пространства] неразумно добавить [земли] и учредить и построить [на ней монастыри], то испортится и оскудеет земляное ток 德 (кит. дэ), дело престола не будет вечным»¹⁹. Я беспокоюсь, что правители страны последующих поколений, гуны и хоу (знать) 公侯, жены и наложницы [государя], придворные чиновники – каждый возвестит о желании [строить буддистские] храмы, увеличат учреждение и строительство – это очень тревожно. В конце Силла состязались в строительстве пагод, [потому пришло] в упадок и испортилось земляное ток, [и все] окончилось гибелью [Силла]²⁰; разве можно не остерегаться [этого]?

其三曰：傳國以嫡，雖曰常禮，然丹朱不肖，堯禪於舜，實為公心。若元子不肖，與其次子；又不肖，與其兄弟之從所推戴者，俾承大統。
Третье из них гласит: Передавать престол [сыну] главной жены – хотя это и зовется привычным ритуалом, но Дань Чжу [был] недостойным, [поэтому] Яо [передал] престол Шуню, это действительно «беспристрастное сердце» 公心²¹. Если старший сын недостоин, даруй [страну] своему следующему сыну; [если] и [он] недостойный, даруй [престол] тому из своих братьев, кого [можно] выдвинуть для дела [правления], чтобы [он] наследовал великое единство²².

其四曰：惟我東方，舊慕唐風，文物禮樂，悉遵其制。殊方異土，人性各異，不必苟同。契丹是禽獸之國，風俗不同，言語亦異，衣冠制度，慎勿效焉。

Четвертое из них гласит: хотя мы восточный край, [но] издавна тянулись к танским веяниям, культуре и вещам, ритуалам и музыке, всецело следовали их правилам. [Но] в чужих краях и иной земле человеческая природа (натура) в каждой [стране] отлична, не следует легкомысленно [стараться] соответствовать [другим]²³. Кидани – страна птиц и зверей²⁴, обычаи и нравы не одинаковы [с нашими], язык и речь также отличны, в нормах одежды и головных уборов действительно не [следует] подражать [им]²⁵²⁶.

其五曰：朕賴三韓山川陰佑以成大業。西京 水德 調順，為我國地脈之根本、大業萬代之地。宜當四仲巡駐，留過百日，以致安寧。

Пятое из них гласит: Мы опирались на [помощь] благословения ым 陰 (кит. инь) (скрытое благословение) гор и рек Самхан для достижения великого деяния [основания государства]. Водяное ток Западной столицы²⁷ гармонично и благоприятно, [оно] является корнем и основой земляных артерий нашей страны, местом великих деяний²⁸ десяти тысяч поколений. Следует занимающему [пост государя] в четыре средних [месяца]²⁹, объезжая [страну] и останавливаясь [в других местах], оставаться [там] более ста дней дабы достичь спокойствия и умиротворения [в стране]³⁰.

其六曰：朕所至願，在於燃燈、八關。燃燈所以事佛，八關所以事天靈及五嶽名山、大川龍神也。後世奸臣建白加減者，切宜禁止。吾亦當初誓心，會日不犯國忌，君臣同樂，宜當敬依行之。
Шестое из них гласит: Все то, к чему Мы стремимся и на что уповаем, заключено в [праздниках] Йондын 燃灯³¹ и Пхальгван 八關³²³³. Йондын – то, чем [можно] служить Будде, а Пхальгван – то, чем [можно] служить небесным божествам и [духам] пяти пиков известных гор³⁴, духам драконов великих рек³⁵. В последующих поколениях предложения порочных чиновников о преумножении или преуменьшении [этих практик] все следует запретить и остановить. Мы также в начале поклялись [всем] сердцем, что дни [этих] праздников не должны попирать [дни] государственного траура³⁶, в совместном веселье правителей и сановников стоит [действовать] в соответствии с уважением и следованием этому пути.

其七曰：人君得臣民之心為甚難，欲得其心，要在從諫遠讒而已。從諫則聖，讒言如蜜，不信則讒自止。又使民以時，輕徭薄賦，知稼穡之艱難，則自得民心，國富民安。古人云：「芳餌之下，必有懸魚。重賞之下，必有良將。張弓之外，必有避鳥。垂仁之下，必有良民。」賞罰中，則陰陽順矣。
Седьмое из них гласит: Правителю людей очень сложно завоевать сердца народа и сановников. [Если он] желает завоевать их сердца, то необходимо в этом следовать увещаниям и избегать клеветы, вот и все. [Если будешь] следовать увещаниям, то [станешь] мудрым, [ведь] злословия подобны нектару, [но если] не поверишь [им], то клевета сама прекратится. К тому же используй народ исходя [из соображений подходящего] времени, облегчай повинности и ослабляй налоги, знай о трудностях и тяготах с посевом и уборкой [урожая]³⁷, и тогда завоюешь сердца народа, государство [будет] богато, [а] народ спокоен. Древние говорили: «При наличии прекрасной наживки обязательно будет пойманная рыба. При наличии щедрого вознаграждения обязательно будет искусный полководец³⁸. При наличии натянутого лука обязательно будет [добыта] спрятавшаяся птица. При наличии ниспослания человеколюбия [у правителя] обязательно будет благонадежный народ». [Когда] награды и наказания уравновешены, то ым (инь) и ян упорядочены.

其八曰：車峴以南，公州江外，山形地勢，並趨背逆，人心亦然。彼下州郡人蔘與朝廷，與王侯、國戚婚姻，得秉國政，則或變亂國家，或銜統合之怨，犯蹕生亂。且其曾屬官寺奴婢、津驛雜尺，或投勢移免，或附王侯宮院，奸巧言語，弄權亂政，以致災變者，必有之矣。雖其良民，不宜使在位用事。
Восьмое из них гласит: К югу от перевала Чхахён 車峴 за рекой Конджу 公州 (Конджу) форма гор и энергия земли купно склонны к противодействию, и сердца людей такие же. [Если бы] люди тамошних округов и областей принимали участие [в делах] королевского двора, вступали в браки с правителями, князьями и их родственниками и получили в свои руки государственное управление, то либо обратили бы к хаосу государство и семью [правителя], либо, затаив злобу на [стремление к] объединению [страны], [пошли] бы против королевского кортежа и породили [бы] смуту. К тому же те, кто некогда принадлежал к рабам и рабыням при ведомствах и храмах, различным должностным лицам на перевозах и почтовых станциях, либо станут пресмыкаться пред сильными [дабы] переместиться [по службе] или избежать [наказания], либо пристроятся в дворцах и палатах короля и князей, [своими] коварными и искусными речами, злоупотреблением властью [посеют] смуту в политические [дела], тем самым доведя [страну] до бедственных перемен, такие [люди] обязательно имеются [в стране]. Даже если они [стали] свободными людьми, не следует назначать их на посты и использовать в делах³⁹.

其九曰：百羣僚之祿，視國大小，以為定製。不可增減，且古典雲：「以庸制祿，官不以私。」若以無功人及親戚私暱虛受天祿，則不止下民怨謗，其人亦不得長享福祿。切宜戒之。又以強惡之國為鄰，安不可忘危，兵卒宜加護恤，量除徭役。每年秋閲，勇鋭出眾者隨宜加授。
Девятое из них гласит: Жалование ста множеств чиновников [должно] устанавливаться в зависимости от [их] положения в государстве. Ни дать, ни взять, ведь [еще] в древних сводах говорится: «[Если] за заслуги устанавливать жалованье, чиновники не будут [использовать [службу] в личных [целях]»⁴⁰. Так, [если] не имеющих заслуг людей, а также родственников и фаворитов безосновательно принимать [на службу] и [предоставлять] Небесное жалованье, то это [не только] не остановит злобу и клевету простого народа, [но и] эти люди также не обретут долгого наслаждения счастьем и карьерой. Этого непременно следует остерегаться. Также [имея] сильные и злые страны в качестве соседей, [даже] в спокойное [время] нельзя забывать об опасностях, воинов и солдат следует дополнительно оберегать и вознаграждать, соразмерно освобождать [их] от трудовых повинностей. Каждый год осенью [следует] проводить смотр [войск], отважным и храбрым, выдающимся из толпы, в соответствии [с заслугами] стоит увеличивать [жалованье] и даровать [посты].

其十曰：有國有家，儆戒無虞，博觀經史，鑑古戒今。周公大聖《無逸》一篇，進戒成王，宜當圖揭，出入觀省。
Десятое их них гласит: Владея страной и владея двором (семьей), [следует] быть бдительным и нельзя [быть] беспечным⁴¹, [надо] широко изучать канонические [книги] и исторические [сочинения], смотреть в прошлое как в предостережение к настоящему. Совершенномудрый Чжоу–гун⁴² в главе «Не будь праздным» 無逸 (У и)⁴³, внес предостережения для Чэн–вана⁴⁴. [«Не будь праздным»] подходит для того, [чтобы] изобразить [ее] и выставить [на показ], [каждый раз] входя и выходя взирать и обдумывать [ее].

十訓之終，皆結”中心藏之”四字，嗣王相傳為寶。
В конце «Десятичастного наставления» завершаю все четырьмя иероглифами: «внутри, в сердце храните это»; наследующие ваны [должны] передавать его между [собой] как драгоценность.