В статье рассматриваются ранние сведения протестантских миссионеров о деятельности тайных обществ – традиционных общественных организаций, сыгравших значительную роль в истории Китая и продолжающих оставаться явлением общественной жизни в Китае и за его пределами. Хронологические рамки статьи в целом ограничены первой третью XIX века, что не исключает обращения к более ранним и более поздним периодам в целях сопоставления материалов. По аналогии с «колониальной школой» изучения тайных обществ в Китае предлагается выделить самый ранний период протестантской историографии тайных обществ, условно обозначив его как «миссионерская школа» или «протестантско-миссионерская школа». Ее представителями являлись проповедники Лондонского миссионерского общества Уильям Милн и Роберт Моррисон. Подробно рассматриваются изыскания Милна по теме тайных обществ в Китае. Вносятся коррективы в имеющиеся био-библиографические данные о его публикациях в журнале «Индо-Китайский подборщик». Отмечается, что анонимные заметки Милна представляли собой переводы из официального «Столичного вестника» («Цзин бао»), дополненные значительным материалом своих собственных исследований. Уточняется авторство и время докладов о тайных обществах в Китае, сделанных Моррисоном в Королевском Азиатском обществе. Сообщения Милна свидетельствуют, что тайные общества были антиправительственными, а часть из них и антицинскими. При этом он не прослеживал лозунгов по восстановлению прошлой китайской династии Мин. Цель уничтожения династии Цин напрямую высказана в материалах Моррисона, где также говорится о надежде на духовную помощь от покойных минских императоров. Отмечается, что предложенная Милном масонская парадигма исследования тайных обществ основывалась на сходстве некоторых формальных сторон в их деятельности с практикой общества фримасонов в Великобритании. В то же время Милн указал и на большие различия в общественном положении и общественной роли таких обществ в Европе и в Китае.

Скачать JATS

Обращаясь к историографии китайских тайных обществ, нетрудно заметить, что европейские исследования этой темы были вызваны к жизни в начале XIX века самим фактом возросшей роли таких объединений по непосредственным наблюдениям иностранцев. На самом деле определенный коммунализм самоорганизации китайского населения в форме круговой поруки (баоцзя 保甲), волостных договоров (сян юэ 鄉約), братств добра (шань тан 善堂) и т. д. как дополнений к государственной администрации только по письменным источникам вполне достоверно прослеживается с раннего средневековья, но, по-видимому, он существовал и в древности [Майоров, Стеженская, 2022]. Однако, даже такое масштабное восстание 1796–1804 годов под лозунгами секты «Байляньцзяо», охватившее Сычуань, Хунань, Хубэй, Шэньси, Ганьсу, Хэнань, Аньхуй, в свое время не привлекло к себе внимания иностранных историков, как утверждала Екатерина Борисовна Поршнева (1931–2018) [Поршнева, 1972, с. 3–7, 149]. Н.Я. Бичурин, поясняя положения цинского законодательства, сообщал о различных преступных «обществах» и «братствах», скрепленных взаимными клятвами, но подробно на этой теме не останавливался [Бичурин, 2002, с. 200, 230; Иакинф, 1840, с. 52]. Только значительно позднее в отечественной историографии появились работы по тайным обществам. В них рассматривались исторические истоки, идейные направления деятельности, роль тайных обществ в революционном движении в Китае ХХ века [Тайные общества в старом Китае, 1970; Костяева, 1995]. Отмечалась эволюция тайных обществ либо в современные преступные сообщества, либо в новые синкретические религии [Этническая история китайцев в XIX – начале XX века, 1993, с. 75–77; Тертицкий, 2000]. По вполне понятным причинам в поле зрения исследований этого общественного явления в ХХ веке больше попадали такие сообщества и движения вне пределов Китайской Народной Республики [Костяева, 1997].
Можно сказать, что в западной историографии к середине XIX века и позднее в ходе Тайпинского восстания (1850–1864 гг.) такое направление исследований общественной жизни китайцев уже вполне оформилось. В своей книге 1866 года об Обществе Неба и Земли голландский синолог Густав Шлегель (1840–1903) привел краткую библиографию из семи работ своих предшественников [Schlegel, 1866, p. VI]. Этот период изучения тайных обществ принято называть «колониальной школой» [Захаров, 2007, с. 27–29]. И сам Шлегель, и один авторов из его библиографии, его старший коллега по Лейденскому университету, немец И.Й. Гофман (J.J. Hoffmann, 1805–1878) хотя и были профессиональными востоковедами, но отметились службой переводчиками в колониальной администрации Голландской Ост-Индии.
А с другой стороны, ничто не мешает, а, пожалуй, даже и требует, выделить в историографии китайских тайных обществ, которая только началась с наступлением XIX века, более ранний период и условно назвать его миссионерским или протестантско-миссионерским, имея в виду именно протестантских миссионеров, конечно. В той же бибилографии Шлегеля представлены проповедники Лондонского миссионерского общества У. Милн (William Milne, 1785-1822) и Р. Моррисон (Robert Morrison, 1782-1834), проповедник, по-видимому, Нидерландского миссионерского общества немец или голландец Э.Х. Рётгер (E.H. Röttger). В целом отмечается, что в ранний период протестантские миссионеры оказали решающее влияние не только на изучение тайных обществ, но и на развитие британского колониализма и синологии в Китае вообще [Triad Societies, 2000, p. x].
Первооткрывателем тайных обществ в Китае единодушно признается основатель отделения англо-шотландской протестантской Китайской миссии в Малакке Уильям Милн [Захаров, 2007, с. 28, 29; «Союз Тянь ди хуэй в Сингапуре», 2019, с. 6–7; 33. Lunde, 2004, p. 34; McCarthy, 2011, p. 227]. Его подходы к изучению тайных китайских обществ и оценка их характера оказывали значительное влияние на представителей «колониальной школы» и европейских синологов вплоть до начала XX века. В Малакке он также организовал Англо-Китайский колледж, издавал и редактировал миссионерские журналы, перевел несколько книг Ветхого Завета. Трудно сказать, когда именно Милн обратил свое внимание на тайные общества [ср. «Союз Тянь ди хуэй в Сингапуре», 2019, с. 7], но к 1814 году он уже определенно имел представление о них. В дневниковой записи он ссылается на крайне суровый указ от 2 сентября 1814 года относительно римско-католических христиан [Philip, 1840, p. 152]. Здесь Милн отмечает: «Были использованы выражения, более резкие, чем когда-либо раньше. Про них было сказано, что они хуже Байляньцзяо (Pihleen-keaou), т.е. секты Белого лотоса (white water-lily sect), известного братства, которое восставало несколько раз во время прежнего и нынешнего правлений».
Наибольшей же известностью пользуется работа У. Милна «Некоторые сведения о тайном сообществе в Китае под названием Общество Триады». Надо уточнить, что эта работа увидела свет не в 1820 и не в 1835 году [Захаров, 2007, с. 28; «Союз Тянь ди хуэй в Сингапуре», 2019, с. 7]. В 1820 году работа не могла быть опубликована, потому что даже в 1824 году сообщалось, что скончавшийся в 1822 году Милн ее не закончил и не опубликовал [Memoirs of the Rev. William Milne, 1824, p. 144]. В 1835 году Моррисон не мог передать текст Милна в Королевское Азиатское Общество, так как сам скончался в 1834 году. На самом деле доклад У. Милна был зачитан Р. Моррисоном на собрании Королевского Азиатского общества Великобритании и Ирландии 5 февраля 1825 года в Лондоне, и в том же году вышел его печатный вариант [XIV. Some account of a secret association in China, 1827]. Более поздняя дата (1845 год) публикации в известной антологии по тайным обществам [Triad Societies, 2000, p. v, xviii] объясняется отсылкой к переизданию. Было много и других перепечаток и переизданий.
Этот доклад хорошо известен, на него так или иначе ссылаются последователи Милна. Не менее востребованными были и более ранние его работы, хотя на Милна в этих случаях не ссылались [ср. «Союз Тянь ди хуэй в Сингапуре», 2019, с. 7]. Мы имеем в виду две анонимные публикации в издававшемся Милном англоязычном «Индо-Китайском подборщике» за май 1817 (антология триад помечает эту публикацию 1818 годом [Triad Societies, 2000, p. v, x, xviii]) и май 1818 годов [Of The Tea sect, 1817; Peking, October 7, 1817, 1818, p. 87–88]. Атрибуция этих сообщений Милну, строго говоря, недоказуема. Это вытекает только из общей направленности его деятельности и интересов того времени. Журнальные публикации обозначены как переводы из так называемой (по-английски) «Пекинской газеты» (Peking Gazette), под которой имелся в виду «Столичный вестник» (цзин бао 京報), а в случае с переводами Милна, по-видимому, его предшественник– «Столичный листок» (цзин чао 京抄) (об издании см. [Полевой, 1913, с. 3; Иакинф, 1840, с. 329–332]). В первом сообщении [Of The Tea sect, 1817] от июня 1816 года в китайском оригинале говорится о казнях приверженцев учения Пустого чая (цинчамэнь цзяо 清茶門教). Милн называет его «сектой Чистого чая» (Pure Tea Sect). Характер журнальной заметки не оставляет сомнения в редактировании или дополнении первоначального сообщения. Здесь приводятся пояснения о практике членов сообщества, которые едва ли содержались в официальном распоряжении, и дается небольшой экскурс в историю «секты», зародившейся в 1536 г. и действовавшей первоначально в Хубэе и Шэньси. Свое название учение получило по жертвоприношению зеленым чаем «без ничего», то есть без каких-либо закусок, сладостей и т. д. По-видимому, по тому же принципу были названы братства «чистой» (цин 清) и «мутной» (хунь 渾) воды (шуй 水) в Сычуани [Илюшечкин, 1970, с. 57], хотя также возможно и обычное переносное понимание их названий — праведная жизнь и мирское житьё. По-другому эти общества назывались «Черное братство» и «Красное братство». Позднее «мутной» (хунь) и «очистившейся» (цин) назывались последовательные степени святости в союзе ихэтуаней [Калюжная, 1970, с. 90].
Вторая публикация 1818 года тоже анонимный перевод из «Пекинской газеты» за 7 октября 1817 года [Peking, October 7, 1817, 1818]. Здесь Милн, похоже, также в дополнение к официальному сообщению, приводит список из семи названий тайных обществ и подробнее останавливается на наиболее распространенных в Гуанчжоу триадах. Публикация для русского китаеведения примечательна тем, что обратила на себя внимание будущего организатора востоковедного образования в Казанском университете Осипа Михайловича Ковалевского (1801-1878), ее часть он записал в свой дневник за 1832 год [Биография и научное наследие востоковеда О.М. Ковалевского, 2020, с. 384]. Продолжения, правда, эта тема исследований тогда не получила.
Своей публикацией Милн косвенно подтвердил сообщение Дж. Стонтона, участвовавшего в британском посольстве лорда Дж. Макартни в Китай в 1793 году, о недовольстве китайцев, когда «и полдюжины Китайцев не собираются никогда ни на один час, не начиная кричать против Татар (т. е. маньчжуров–Л. С.) [Поршнева, 1972, с. 78; Стонтон, 1804, с. 108; Staunton, 1797, p. 271]. Но в отличие от своего предшественника Милн уже указывал на норму цинского законодательства, которая запрещала создание групп (по-видимому, связанных порукой, клятвой или обещаниями) числом более пяти человек [Peking, October 7, 1817, 1818, p. 88]. Об этом же позднее сообщал Н.Я. Бичурин [Бичурин, 2002, с. 200, 230; Иакинф, 1840, с. 52].
Из коротких сообщений Милна вполне отчетливо следует, что описываемые им тайные общества были антиправительственными, а так называемые Триады (The Union of the three great powers, viz. Heaven, Earth, and Man) [Peking, October 7, 1817, 1818, p. 88] были и антицинскими. При обряде инициации новый член сообщества должен был разорвать бумажное изображение человека, подразумевавшее правящего императора. В то же время здесь мы не находим «ретроспективности позитивной идеи тайных обществ» по восстановлению прошлой китайской династии Мин [Новиков, 1970, с. 50]. Цель уничтожения Цин напрямую высказывается в другом источнике. «Песня» (пай 牌), которую опубликовал Р. Моррисон в докладе на собрании Азиатского общества в 1829 г. [Art. VII., 1834, p. 94, 95]. Запись была найдена на английском кладбище Макао 19 октября 1828 года. Моррисон мог только предполагать, что она использовалась при принятии клятвы членами Триады. Утверждение, что в «манифесте» содержался призыв вступать в «отряды [тайного общества] Хун» [Новиков, 1970, с. 45], возможно, имеет свое объяснение, но ни в китайском оригинале (иероглифы обозначены номерами из китайско-английского словаря Р. Моррисона [A dictionary of the Chinese language, 1819]), ни в английском переводе Моррисона это общество напрямую не упоминается. Не упоминается здесь и династия Мин. Однако в неких «сопутствующих бумагах», как сообщает Моррисон, содержались обращения к «теням монархов прошлой династии» [Art. VII., 1834, p. 93], т. е., надо думать, выражалась надежда на получение поддержки от духов минских императоров.
У. Милн вполне отдавал себе отчет в трудности изучения такого общественного явления, как тайные общества, деятельность которых «старательно скрываема при условии наказания за нарушение клятвы, проклятий и (предполагаемой) грядущей мести богов». В качестве практического метода он предложил исследование названий обществ, используемых ими предметов, системы управления обществами, церемоний по принятию новых членов, тайных знаков и печатей [XIV. Some account of a secret association in China, 1825, p. 2].
Он же впервые обратил внимание на «поразительную схожесть» триад и английских фримасонов. По мнению Милна, это проявлялось в заявлениях о древнем происхождении сообществ, принципах взаимопомощи в отношениях между их членами, которые именовали друг друга братьями, в некоторых деталях обрядов посвящения новых членов, в градации посвященности и положения членов обществ, в системе специальных знаков при общении [XIV. Some account of a secret association in China, 1825, p. 11–12]. Предложенная Милном так называемая масонская парадигма, когда китайские общества оценивались как аналоги масонских лож в Европе, стала господствующей в исследовании тайных обществ Китая на многие десятки лет [«Союз Тянь ди хуэй в Сингапуре», 2016, с. 7]. Действительно, масонский лозунг «свободы и равенства» Милн считал аналогом китайского «братства» (сюнди), однако он хорошо понимал некое коренное различие этих общественных явлений. Он подчеркивал, что принципы триад были «угрожающими» (dangerous), тогда как британские фримасоны представляли собой «высокоуважаемый корпус людей, чьи принципы и поведение дружественны по отношению к общественному порядку, регулярному правительству и миру в обществе». Участие же в тайном обществе в Китае каралось смертной казнью [XIV. Some account of a secret association in China, 1825, p. 12].
В европейской науке проблема тайных обществ в Китае впервые была сформулирована «миссионерской школой» У. Милна и Р. Моррисона. Колониальная школа, пришедшая им на смену, унаследовала масонскую парадигму своих предшественников в качестве методики изучения тайных обществ в Китае. Эта парадигма основывалась на формальном сходстве в некоторых аспектах деятельности тайных обществ в Китае и Европе. Однако уже при первом их сравнении Уильям Милн показал недостаточность такой парадигмы, хотя и не сумел сформулировать более пригодной методики исследования.