Миграция кочевых тюркских племен восточного Дешт-и Кыпчака и их участие в различных политических процессах в землях Мавераннахра и сопредельных с ним регионах в XIIв. остается достаточно актуальной научной проблематикой по целому ряду причин. Мусульманские географы этого времени по данному вопросу зачастую транслируют в своих сочинениях сведения из более ранних памятников и редко приводят актуальные сведения. А в собственно исторических сочинениях кочевые тюркские племена упоминаются лишь тогда, когда принимают участие в военных столкновениях на территории упомянутых регионов. Мусульманские историки редко отмечают иные формы взаимодействия представителей оседлых культур и кочевников в этот исторический период, а о маршрутах миграции вообще последних предоставляют, зачастую, крайне скупые сведения. В этой статье на примере конкретного племенного объединения, которым являются карлуки, мы попытаемся реконструировать маршруты их миграции на протяжении всего двенадцатого столетия, а также проанализировать их участие в политической истории Мавераннахра в течение этого периода. Если ранняя история карлуков хорошо известна исследователям, то их участие в событиях XIIв. после трудов В.В. Бартольда, практически, не были предметом специального изучения: отдельные сведения о них встречались лишь в составе общих работ или трудов, посвященных истории Сельджукидов, кара-китаев или хорезмшахов. Во всех этих случаях, о карлуках говорилось в связи с началом формирования державы кара-китаев, либо в рассказе о битве на Катаванской равнине в 1141 г. В этой статье мы постараемся на основании как хорошо известных, так и относительно слабо изученных мусульманских источников связать не только два этих исторических события, но и выделить другие факты, связанные с историей карлуков и их участия в политической жизни Мавераннахра в XIIв.

Скачать JATS

Участие кочевых тюркских племен восточного Дешт-и Кыпчака в политической истории Мавераннахра в домонгольский период вряд ли следует признать малоизученной научной проблематикой: начиная с трудов В.В. Бартольда вокруг нее сложилась обширная историография [См.: Бартольд, 1943; Бартольд, 1963(а), с. 547-627; Бартольд, 1963(б); Агаджанов, 1969; Ахинжанов, 1995; Kafesoğlu, 1998; Golden, 2015, p. 503–555; Golden, 1992], впрочем и сам автор этой статьи написал об этом несколько более ранних работ [См.: Тимохин, 2021, с. 54-72; Тимохин, Тишин, 2018]. Однако некоторые сюжеты, связанные с участием тюркских племен в политических процессах, протекавших в Мавераннахре в XII в., по-прежнему требуют пристального внимания исследователей. Прежде всего, необходимо обратить внимание на то, что историко-географические сочинения XII – начала XIII вв. зачастую представляют собой либо пересказ более ранних мусульманских памятников в отношении интересующих нас сюжетов, как например это видно в тексте сочинения Шараф аз-Замана Тахира ал-Марвази [Marvazi, 1942, P. 6-8], либо предлагают сухое описание, которое также несет мало полезных сведений о событиях XII в., как видно у Мухаммада Наджиба Бакрана [Бакран, 1960, л. 17а, 26б]. В связи с этим наибольший массив по этому поводу исследователи заимствуют из исторических сочинений мусульманских авторов, однако из них, чаще всего, сложно сделать выводы о маршрутах миграции и локализации проживания тех или иных племен или племенных союзов, их дальнейшей судьбы и последующего взаимодействия с другими оседлыми или кочевыми объединениями. В качеств примера можно привести описание мусульманскими историками событий «огузской смуты» 1153 г., в результате которой перестала существовать восточно-сельджукская держава, а ее последний правитель, султан Муʻизз ад-Дин Абу-л-Харис Ахмад Санджар, на несколько лет стал пленников восставших огузов. Если действия последних непосредственно в пределах Мавераннахра подробно описываются многими авторами XII – начала XIII вв., то сведения о миграции огузов в отдаленные регионы Ирана упоминается лишь одним историком этого времени [См.: Тимохин, Тишин, 2023]. Исследователи при описании политических событий XII в. и участия в них кочевых тюркских племен не рассматривали специально одно конкретное племенное объединение, а пытались воссоздать картину целиком, что оставляло определенные вопросы: например, что происходило с тем или иным тюркским племенем после того, как оно оказало влияние на определенное событие политической истории. Безусловно, это замечание касается далеко не всех кочевых объединений: например кыпчакский племенной союз и его место в политической истории Мавераннахра и Хорасана в XII в. прекрасно описан исследователями [Ахинжанов, 1995; Golden, 1995-1997, р. 99-122; Golden, 2006, p. 13-42]. Этого нельзя сказать о племени карлуков, чья ранняя история подробно проанализирован целым рядом востоковедов [См.: Бартольд, 1968(а), c. 45, 54-56; Бартольд, 1968(б), c. 547-548; Pritsak, 1951, p. 270-300; Golden, 1992, p. 141-146, 193-199; Ecsedy, 1980, p. 29-32], однако их судьба в XII в. и участие в событиях политической истории Мавераннахра никогда не была предметом специального изучения и этот пробел отчасти должна заполнить эта статья.
Карлуки (ﺧﺮﻟﹹﺦ, ﻗﹷﺮﻟﺦ, ﻗﹷﺮﻟﹹﻖ)¹ и их ранняя история до начала XII в. давно и хорошо изучены исследователями и специально останавливаться на этом мы не будем. Что же касается интересующего нас периода, то В.В. Бартольд в статье «Карлуки», написанной им для «Энциклопедии Ислама» [Бартольд, 1968(б), c. 547-548], предлагает лишь краткий обзор их истории в XII в. – начале XIII в., основанный, главным образом, на сообщении из «Тарих-и Джахан-гошай» Ата-Малика Джувейни [Бартольд, 1968(б), c. 547]. Последующие исследователи либо не интересовались специально историей карлуков в XII в., как например Питер Голден, который в своей классической работе завершает рассказ о них событиями X в. [Golden, 1992, p. 199], либо же история участия карлуков в событиях политической истории Мавераннахра рассматривались в одном ряду с другими тюркскими кочевыми объединениями в рамках общих работ по истории Центральной Азии и кочевых структур [См.: Агаджанов, 1969, с. 49-86; Буниятов, 1986. c. 13-14, 36-38; Kafesoğlu, 1956; Kafesoğlu, 1998, s. 146-150; Czeglédy, 1973, р. 259, 260–261, 263; Golden, 2015, р. 510; Golden, 1992, р. 196-199]. Ниже мы попробуем выделить все известные факты участия карлуков в политической истории Мавераннахра в XII в. и попытаемся связать их между собой.

Необходимо рассмотреть упоминаемое В.В. Бартольдом участие карлуков в борьбе с кара-китаями на стороне правителя Баласагуна [Бартольд, 1968(б), c. 547-548]: описание этого события есть в сочинении Ата-Малика Джувейни «Тарих-и Джахан-гошай». «Они (кара-китаи – ДТ) двинулись в земли Баласагуна и сейчас монголы называют их Гар-Балык (غربالیغ)², а правитель тех земель был из рода Афрасиаба, но не обладал ни властью, ни могуществом. Племена тюрок Карлуков (قرلیغ) и Канглы (قنقلی), которые проживали в тех местах, отказались от покорности и повиновения ему, и начали ему досаждать. Слуг и скот его они хватали подобно волкам. И тот правитель, который был амиром этих земель, был бессилен навести порядок в своих землях и дать им отпор. Когда же вести о могуществе и величии побед Гур-хана (کور خان) и его сторонников дошли до него, он отправил посольство к Гур-хану дабы [побороть] вышеупомянутые пороки и свою собственную слабость, и [подавить] смуту и мятеж Канглы (قنقلیان) и Карлуков (قارلقان) и умолял его отправиться в пределы его державы и в столицу, дабы взять все это в свои руки, и чтобы он его избавил тем самым от этих печальных времен. Гур-хан пошел на Баласагун и занял этот престол без каких-либо усилий. У того наследника Афрасиаба он отобрал титул хана и даровал ему вместо этого титул Илиг-Туркан (یلک ترکان). Начальников гарнизонов (шахнеган - شحنگان) он отправил в различные регионы от Кабчака (کبچک) до Барсхана (بارسحان) и от Тараза (طراز) до Йаманджа (یامنج). Когда же некоторое время прошло и народ его усилился и разбогател, он захватил [земли] Канглы, а потом направил свои войска на Кашгар и Хотан, и также завоевал эти земли» [Ta'ríkh-i-Jahán-gushá, 1916, p. 87-88]. Из данного фрагмента главы «О ханах Кара-китаев, их возвышении и гибели» [Juwaini, 1997, p. 355-361; Ta'ríkh-i-Jahán-gushá, 1916, p. 86-94] можно сделать несколько важных выводов: во-первых, из этого текста не следует, что кара-китаи являлись союзниками правителя Баласагуна именно в борьбе с карлуками, как об этом пишет В.В. Бартольд. Джувейни сообщает лишь о том, что карлуки и канглы проживали в землях, прилегающих к Баласагуну, вышли из повиновения его правителю и, во многом из-за их действий, правитель «из рода Афрасиаба» обращается за помощью к гур-хану кара-китаев, фактически передавая последнему власть над своими землями и столицей. Джувейни не сообщает о том, что кара-китаи разбили карлуков в этих землях, но упоминает об их военных действиях против канглы и захвате их земель. Можно предположить с равной степенью вероятности, что карлуки также были разбиты кара-китаями или же добровольно подчинились им, или вынуждены были мигрировать из этих земель.

Появление кара-китаев в землях Баласагуна и Кашгара, равно как и начало формирование их державы весьма слабо освещено в составе мусульманской историографии домонгольского периода, на что мы уже обращали внимание в более ранней статье [Тимохин, 2022, c. 371–382]. Ибн ал-Асир в своем многотомном труде «ал-Камил фи-т-тарих» не сообщает ничего о кара-китайском завоевании Баласагуна, а точнее, если верить данным «Тарих-и Джахан-гошай», добровольном подчинении правителя этого города кара-китаям. В рассказе этого арабского историка формирование державы кара-китаев начинается с завоевания Кашгара, в ходе которого одна из кара-китайских армий была разбита ханом этого города, Ахмадом, однако после его смерти им все-таки удалось захватить эти земли [Ибн ал-Асир, 2006, c. 244; Ibn al-Athir, 1876, s. 55]. Это сообщение, с нашей точки зрения, связано с более ранним текстом 1133 г., включенным в состав сборника писем и документов, известного под названием «Инша» [Бартольд, 1898, s. 35; Бартольд, 1963(б), c. 388, комм. 2; Тимохин, 2022, c. 371-382; Biran, 2005, p. 37; Collections scientifiques, 1886, p. 146]. В нем мы находим описание кара-китайского вторжения в Кашгар и победы над ними хана Ахмада, имеющее сходные черты с тем, что пишет более поздний Ибн ал-Асир [Бартольд, 1898, s. 37-38; Ибн ал-Асир, 2006, c. 244; Ibn al-Athir, 1876, s. 55]. В обоих случаях помимо отсутствия рассказа о правителе Баласагуна и его подчинении кара-китаям, нет никаких упоминаний карлуков в ходе рассказа о формировании кара-китайской державы. Впрочем, о захвате кара-китаями Баласагуна вскользь сообщает еще один автор начала XIII в., упомянутый нами Мухаммад Наджиб Бакран [Материалы по истории киргизов, 1973, c. 50; Бакран, 1960, л. 17а]. Этот автор также отмечает, что Баласагун не оказал кара-китаям никакого сопротивления, но не приводит никаких существенных деталей, которые можно увидеть в тексте «Тарих-и Джахан-гошай».
Само по себе подчинение кара-китаями Баласагуна, Кашгара и сопредельных с ними регионов датируется исследователями концом 1120-х – началом 1130-х гг. [Biran, 2005, p. 35-39]. При этом судьба карлуков, которые, согласно Джувейни, досаждали правителю Баласагуна, остается загадочной, поскольку прямых указаний об их судьбе мусульманские авторы не приводят: в историографии XII – начала XIII в. карлуки вновь появляются как активные участники политических событий при описании битвы на Катаванской равнине в 1141 г. между кара-китайской армией и войсками султана Санджара. Относительно причин данного столкновения средневековые авторы выдвигают несколько версий, согласно одной из которых важную роль в этом сыграли именно карлуки [Бартольд, 1963(б), с. 389; Буниятов, 1986, с. 22-23; Тимохин, 2022, c. 371–382; Biran, 2005, p. 42-43]. Мы не будем специально останавливаться на других версиях начала данного противостояния, а сосредоточим свое внимание лишь на «карлукской версии», которую весьма подробно в своей классической работе описала уже М. Биран [Biran, 2005, p. 42-43]. Она отмечает, в частности, караханидский правитель Самарканда, Арслан-хан, желая усмирить карлуков в своих владениях, обращается за помощью к сельджукскому султану Санджару. В этой ситуации карлуков поддерживают кара-китаи кара-китаи, которые, и до событий 1141 г., угрожали Мавераннахру, что и приводит в конечном итоге к сражению на Катаванской равнине [Biran, 2005, p. 42-43].
Эту сюжет из исследования М. Биран следует рассмотреть более пристально: обратим внимание на то, что активное участие карлуков в событиях, связанных с сражением на Катаванской равнине, поддерживает лишь определенная группа мусульманских авторов. Эта традиция восходит к труду ‘Имад ад-Дина Исфахани, который первым из авторов круга «сельджукской историографии» выводит карлуков в качестве активных участников столкновения между кара-китаями и войском султана Санджара [Histoire des seldjoucides, 1889, s. 276-280]. Вслед за ним, внеся некоторые, иногда весьма значимые подробности, тоже самое о битве на Катаванской равнине, ее причинах и последствиях пишет Мухаммада ибн Али Раванди [Ravandi, 1921, s. 172-173]. Наконец, эта традиция была продолжена и Садр ад-Дином ал-Хусайни, на его же труд опиралась и М. Биран в приведенном выше отрывке из ее монографии [ал-Хусайни, 1980, c. 91-92]. Определенным исключением из этого списка будет лишь одно сочинение круга «сельджукской историографии», «Сельджук-намэ» Захир ад-Дина Нишапури, который не упоминает об участии карлуков в Катаванской битве [Nishaburi, 1953, s. 46].
За исключением Нишапури, большинство авторов XII в. выводят в качестве причины, приведшей к битве на Катаванской равнине, взаимоотношения между султаном Санджаром и карлуками. В первой половине XIII в. Ибн ал-Асир отчасти воспроизводит ту же самую картину, опираясь, вероятно, на более ранние труды ‘Имад ад-Дина Исфахани или Мухаммада ибн Али Раванди. Нами не случайно было указано, что этот арабский историк лишь отчасти следует традиции, которая была заложена в более ранних трудах: в его «ал-Камил фи-т-тарих» приводятся две версии начала столкновения между кара-китаями и сельджукской армией на Катаванской равнине, при в этом в одном случае арабский историк указывает на хорезмшаха Атсыза, как на подстрекателя к войне [Ибн ал-Асир, 2006, c. 241-242; Ibn al-Athir, 1876, s. 55], а в другом – таковыми становятся карлуки [Ибн ал-Асир, 2006, c. 245-246; Ibn al-Athir, 1876, s. 56]. Вторая версия лишь отчасти соответствует точке зрения ранних авторов, поскольку Ибн ал-Асир отмечает, что первоначально к султану Санджару обратился правитель Самарканда, Махмуд ибн Арслан-хан, сообщая о сокрушительном поражении от кара-китаев и лишь затем – прося защиты от карлуков [Ибн ал-Асир, 2006, c. 245-246; Ibn al-Athir, 1876, s. 56]. Вопрос о происхождении второй версии рассказа о причинах сражения на Катаванской равнине был рассмотрен нами в отдельном исследовании [См.: Тимохин, 2023], а здесь же обратим внимание на сам факт присутствия карлуков в Самарканде на службе у местного Караханидского правителя и сравним это с рассказом о карлуках у Караханидов Баласагуна.
Вполне закономерным будет вопрос о том, связан ли упомянутый захват кара-китаями Баласагуна, Кашгара и сопредельных регионов в начале 1130-х г. с усилением присутствия карлуков в Мавераннахре к 1141 г. Не отрицая того, что карлуки могли нести военную службу как западным, так и восточным Караханидам, на чем настаивает М. Биран [Biran, 2005, p. 42-43], можно предположить, что все-таки часть карлуков мигрировала после захвата кара-китаями Баласагуна и Кашгара на запад и переселилась в пределы Мавераннахра. Среди мусульманских сочинений XII в. данное предположение может подтвердить приведенная цитата из «Ахбар ад-Даулат ас-Селджукиййа», в которой Садр ад-Дин ал-Хусайни прямо говорит о увеличении числа карлуков в этом регионе за счет их активной миграции [ал-Хусайни, 1980, c. 91-92]. Это сообщение можно интерпретировать следующим образом: захват кара-китаями Баласагуна, Кашгара и сопредельных регионов вынудил, по крайней мере, часть карлуков мигрировать из этих земель в пределы Мавераннахра. Более поздний Ибн ал-Асир сообщает о присутствии карлуков в составе войска уже у правителя Самарканда, Арслан-хана ибн Мухаммада (1102 – 1130), который был отцом упомянутого Махмуда ибн Арслан-хана. Согласно сведениям этого историка, в составе войска Арслан-хана ибн Мухаммада были и огузы, и карлуки [Ибн ал-Асир, 2006, c. 243; Ibn al-Athir, 1876, s. 55]. Это подтверждает точку зрения М. Биран о присутствии карлуков в Мавераннахре еще до вторжения кара-китаев, однако вовсе не означает, что их количество не могло вырасти после миграции из земель Баласагуна на что указывает ал-Хусайни. Подобной точке зрения есть еще одно косвенное подтверждение. В «Тарих-и Джахан-гошай» указывается на то, что правитель Баласагуна призвал кара-китаев в том числе для того, чтобы привести к покорности племена канглы и карлуков: о разгроме первых кара-китаями персидский историк действительно упоминает, а вот о сражении с последними – нет [Ta'ríkh-i-Jahán-gushá, 1916, s. 88]. С учетом того, что все упомянутые историки XII – начала XIII в. указывают, что карлуки на фоне угрозы со стороны армии султана Санджара попросили заступничества у гур-хана кара-китаев, и тот их поддержал, что свидетельствует в пользу того, что в годы захвата Баласагуна между кара-китаями и карлуками не происходило военных столкновений. Последние могла частично влиться в состав кара-китайской державы, а частично мигрировать к своим «соплеменникам» в Мавераннахр, что резко увеличило их численность в этих землях и привело к столкновению с правителем Самарканда. Махмуд ибн Арслан-хан не смог справиться с ними своими силами и обратился за помощью к султану Санджару, а карлуки попросили помощи у своего покровителя – гур-хана кара-китаев.
Последующая история пребывания карлуков в Мавераннахре подтверждает, что они находились здесь с согласия кара-китаев и под их прямым управлением. В составе «ал-Камил фи-т-тарих» мы находим отдельный рассказ об этом, который помещен в состав главы о событиях 559 г.х. (1163 – 1164) [Ибн ал-Асир, 2006, c. 267-268; Ibn al-Athir, 1876, s. 205-206]. Согласно Ибн ал-Асиру наместник Самарканда и Бухары, Чагры-хана, по приказу гур-хана кара-китаев должен был выселить карлуков из Мавераннахра в Кашгар, «чтобы они перестали носить оружие и занялись земледелием и другими делами» [Ибн ал-Асир, 2006, c. 267; Ibn al-Athir, 1876, s. 205]. После их отказа наместник прибег к силе оружия и практически полностью истребил карлуков в этих землях [Ибн ал-Асир, 2006, c. 268; Ibn al-Athir, 1876, s. 206]. Согласно «ал-Камил фи-т-тарих» карлуки в Мавераннахре были уничтожены к 1163 – 1164 г. за попытку мятежа на фоне их отказа подчиниться приказу правителя кара-китаев вновь переселиться и на этот раз в пределы Кашгара. Сложно сказать, действительно ли гур-хан предполагал, что сможет заставить кочевников вести оседлый образ жизни или же это фантазия арабского историка. Однако можно сказать о том, что далеко не все представители карлуков оказались уничтожены: выжившие представители этого племени мигрировали из Мавераннахра в Хорезм. К сожалению, в мусульманских источниках XII – начала XIII в. нет подробного рассказа об этой миграции, а главное о том, почему остатки карлуков мигрировали именно сюда. Однако у позднего автора, Хамдаллаха Казвини, мы находим сообщение о том, что хорезмшах Абу-л-Фатх Ир-Арслан (1156-1172 гг.) еще до событий 1163 – 1164 г. выступал в качестве посредника в противостоянии между карлуками и правителем Самарканда и в итоге сумел примирить их на короткое время [Qazvini, 1903, p. 377]. Из этого сообщения можно сделать два вывода: первый из них связан с тем, что положение карлуков в Мавераннахре было неустойчивым и до событий, описанных Ибн ал-Асиром. Возможно, конфликты между этим племенем и правителями Мавераннахра стали важнейшей причиной, по которой гур-хан кара-китаев отдал приказ об их переселении в Кашгар, вняв просьбам локальных правителей Самарканда и Бухары, которые ему подчинялись. Второй вывод касается того, что миграция остатков карлуков в Хорезм выглядит вполне логичной на фоне тех отношений, которые у них сложились с хорезмшахом Ил-Арсланом. Относительно того, какое количество карлуков прибыло в Хорезм источники не предоставляют никакой информации, однако можно с уверенностью заявить о том, что часть аристократии карлуков была инкорпорирована в состав хорезмийской военной и административной элиты. Сведения об этом мы находим в «Ахбар ад-Даулат ас-Селджукиййа» [ал-Хусайни, 1980, c. 131-132].
Упоминаемое В.В. Бартольдом сообщение о войне между правителем Самарканда и карлуками [Бартольд, 1968(б), c. 547-548], которое описывает в своем сочинении ал-Катиб ал-Самарканди, на первый взгляд, сложно соотнести с конкретным временным промежутком в связи с тем, что сам автор не приводит никакой датировки, а его описание военного столкновения не достаточно детализировано. С нашей точки зрения, оно касается упомянутых событий 1163 – 1164 г. «По воле Всевышнего Аллаха меч хакана Тамгаджа³, Да продлит Аллах правление его, получал непрерывные победы и постоянные триумфы, и победы, которые он одерживал, многократно увеличивали его могущество, так что подсчитать их было невозможно» [Бартольд, 1898, s. 71]. Далее автор указывает на то, что «один из знатных людей Самарканда обратился к нему (гур-хану – ДТ), сказав ему, что каждый час головы врагов в сторону богатства его державы обращены или стремятся покинуть службу свою» [Бартольд, 1898, s. 71]. После этого обращения гур-хан отправляет наместника Самарканда навести порядок в Мавераннахре, что совпадает с рассказом Ибн ал-Асира, у которого «Чагры-хан, сын Хасан-тегина» является наместником Самарканда и Бухары [Ибн ал-Асир, 2006, c. 267-268 Ibn al-Athir, 1876, s. 205-206]. У ал-Самарканди не приводится имени собственного и этот наместник упомянут, как «малик Мавераннахра»: «И в тот год, объединив силы под властью малика Мавераннахра, предоставил (гур-хан – ДТ) ему возможность проводить истребительные действия, поскольку он был храбрым и великим воином» [Бартольд, 1898, s. 71]. Рассказ об истреблении карлуков у ал-Самарканди наполнен мистическими мотивами, а сама победа наместника Самарканда и Бухары описывается, как чудо Аллаха, которое был явлено людям [Бартольд, 1898, c. 71]. В остальном данное сообщение совпадает с тем, что можно увидеть в «ал-Камил фи-т-тарих» и это подтверждает, что ал-Самарканди описывал события 1163 – 1164 г.

Итак, как отмечают мусульманские историки XII – XIII вв., карлуки одновременно несли военную службу у западных и восточных Караханидских правителей и, накануне появления кара-китаев, часть этого племенного объединения была сконцентрирована в районе Баласагуна. Правитель этих земель, согласно Джувейни, не мог заставить карлуков и канглы выполнять свою волю, и для того, чтобы навести порядок в своих владениях, обратился за помощью к кара-китаям. Последние без боя захватили Баласагун и нанесли поражение канглы, однако в мусульманских источниках не упоминается ничего подобного в отношении карлуков. Вероятнее всего, часть их мигрировала на запад, где, объединившись со своими соплеменниками, которые уже проживали в пределах Мавераннахра, подняли мятеж против правителя Самарканда, из-за чего последний обратитлся за помощью к сельджукскому султану Санджару. Мусульманские авторы круга «сельджукской историографии» отмечают, что количество карлуков в Мавераннахре был столь велико, что именно их численность, а даже не поведение или бунт могли стать причиной обеспокоенности локальных правителей и приближенных сельджукского султана [ал-Хусайни, 1980, c. 91-92]. Так или иначе, на стороне карлуков выступили кара-китаи, что в итоге привело к битве на Катаванской равнине в 1141 г. – этот факт лишний раз свидетельствует в пользу того, что карлуки, в отличие от канглы, не выступали против кара-китаев и последние могли рассматривать их как своих союзников или, что вероятнее, подданных.
Катастрофические последствия Катаванской битвы для державы султана Санджара первоначально были напротив благоприятны для карлуков: пользуясь лояльным отношением со стороны кара-китаев, они продолжали сеять смуту в пределах Мавераннахра вплоть до 1163 – 1164 гг., когда кара-китайский наместник Самарканда и Бухары получил приказ навести порядок в этих землях. Упоминаемое Ибн ал-Асиром решение гур-хана кара-китаев переселить карлуков в пределы Кашгара и заставить прекратить вести кочевой образ жизни вряд ли следует воспринимать всерьез в той части, которая касается перехода к земледелию. Сам по себе факт насильственного переселения кочевников в иной регион с целью успокоить ситуацию в землях Мавераннахра и лучше их контролировать не выглядит, с нашей точки зрения, фантастическим. Впрочем, карлуки отказались подчинить кара-китайскому наместнику и в сражении с ним потерпели поражение: в результате этого, значительная их часть была уничтожена, а остатки переселились в Хорезм. Мусульманские источники позволяют говорить о том, что, как минимум, часть карлукской элиты была инкорпорирована в состав элиты Хорезма при хорезмшахе Ил-Арслане. Вероятно, подобные включения в состав Хорезмийской державы происходили и ранее, в годы правления хорезмшаха ‘Ала’ ад-Дина Атсыза (1127/1128 – 1156 гг.), однако известные нам источники не позволяют четко идентифицировать конкретные племенные объединения, переходившие на хорезмийскую службу при этом правителе. В случае с Ил-Арсланом есть подтвержденное ал-Хусайни указание на то, что именно представители карлуков занимали высокое место внутри хорезмийской элиты, и автор четко указывает на то, что подобный переход состоялся после событий 1163 – 1164 гг. в Мавераннахре. В предшествующих исследованиях мы отмечали, что карлукское присутствие внутри хорезмийской элиты было недолгим: уже при хорезмшахе ‘Ала’ ад-Дине Текише (1172 – 1200) наблюдается все большее включение в ее состав представителей кыпчакского племенного союза [См.: Тимохин, 2021, c. 54-72]. По крайней мере, при этом правителе Хорезма и его преемнике, ‘Ала’ ад-Дине Мухаммаде (1200 – 1220), карлуки практически не упоминаются как военачальники и даже в качестве рядовых воинов.
Завоевание кара-китаями Кашгара, Баласагуна и сопредельных с ними регионов стало причиной миграции части карлуков в земли Мавераннахра, однако какая-то часть этого племенного объединения, вероятно, избрала иной путь движения. В результате чего они сформировали собственное владение внутри державы кара-китаев и сохранили им лояльность вплоть до прихода монголов: об этом можно судить хотя бы по тому, что ни один мусульманский историк не упоминает о восстаниях карлуков или чем-то подобном вне пределов Мавераннахра: именно об этой части карлуков сообщает уже В.В. Бартольд, локализуя их владения в районе Каялыка и Алмалыка [Бартольд, 1968(б), c. 548]. С учетом данных из ранних мусульманских источников, которые приводит Дж. Э. Бойль [Juwaini, 1997, p. 74, comm. 3], в случае с карлуками Каялыка и Алмалыка можно также предположить, что определенная часть этого племенного объединения могла проживать здесь и до прихода кара-китаев, однако после захвата Баласагуна и Кашгара их число за счет миграции могло увеличиться. Согласно сведениям из «Тарих-и Джахан-гошай» карлуки Каялыка и Алмалыка долгое время сохраняли лояльность кара-китаям, однако казнь одного из их племенных вождей вынудила карлукскую элиту перейти на сторону монголов и затем принять деятельное участие в завоевательных походах Чингиз-хана [Juwaini, 1997, p. 74-76]. Исследователи истории Центральной Азии XII – начала XIII вв., с нашей точки зрения, не дали окончательную оценку тому влиянию, которое оказало появление кара-китаев и формирование их державы в 1130-ые г. на миграционные процесса в пределах восточного Дешт-и Кыпчака. Надеемся, что наше исследование способствует усилению интереса специалистов к этому важному явлению, которое оказало значительное влияние на историю региона.