Статья является публикацией древнеегипетской безымянной мумийной крышки XXI династии, хранящейся в Воронежском областном художественном музее им. И.Н. Крамского (Инв. № 2 ДВ). Данный предмет – часть погребального комплекса знатной египтянки, происходящего из тайного погребения фиванских жрецов в Баб эль-Газусе. Первоначально мумийная крышка находилась в музее Юрьевского университета, куда попала после распределения древностей из т.н. российского лота – дипломатического дара Хедива Египта Аббаса II Хильми. Мумийная крышка из Воронежского областного художественного музея не становилась предметом отдельной научной публикации, будучи изданной в сводных работах с разницей в столетие: в труде Б.А. Тураева, посвященном египетским древностям в собраниях Российской империи (1899 г.), и в англоязычном каталоге египетских памятников из музеев бывшего СССР, составленном О.Д. Берлевым и С.И Ходжаш (1998 г.). Актуальность настоящей статьи обусловлена насущной необходимостью самостоятельной публикации памятника, которая бы включала в себя его подробное описание, а также воспроизведение и транслитерацию иероглифических надписей. По предположению О.Д. Берлева, данную мумийную крышку следует считать принадлежащей фиванской жрице Неситауджатахет, внешний и внутренний саркофаги которой находились в составе «российского лота». С учетом выявленных архивных сведений о составе и распределении вещей «российского лота» в статье также ставится вопрос о необходимости ревизии предположения о принадлежности крышки из Воронежского музея Неситауджатахет. С точки зрения автора, для надежной атрибуции мумийной крышки и ее соотнесения с погребальным комплексом Неситауджатахет необходимо сравнительное детальное изучение особенностей ее декоративной программы, описанию и типологической классификации которой в первую очередь и посвящена настоящая публикация. Методология описания декоративной программы мумийной крышки, преимущественно основанная на «архитектонической» концепции, позволяет уточнить хронологические рамки создания памятника и датировать его первой половиной XXI династии.  

Скачать JATS

В числе наиболее значительных предметов египетского собрания, представленных в экспозиции Воронежского областного художественного музея им. И.Н. Крамского (далее ВОХМ), находится безымянная мумийная крышка¹ времени правления XXI династии, принадлежащая знатной египтянке (инв. № 2 ДВ) (рис. 1). Согласно историографическим и архивным данным [Тураев, 1899, с. 159 (43); Тарасенко, 2019, с. 741; Бакина, 2021, c. 11–12], известно, что с 1894 по 1916 гг. данный памятник хранился в Музее древностей при Императорском Юрьевском университете, из которого в условиях Первой мировой войны большая часть его египетской коллекции была эвакуирована в Воронеж² [Берлев, Ходжаш, Этингоф, 1991, с. 10; Dorpat–Yuryev–Tartu and Voronezh, 2006, p. 22]. Первое краткое описание мумийной крышки принадлежит Б.А. Тураеву³, также отметившему факт ее поступления в университетский музей из числа древностей, подаренных России египетским Хедивом Аббасом II Хильми [Тураев, 1899, с. 154]⁴. История формирования т.н. российского лота и его последующего раздела между несколькими образовательными учреждениями Российской империи, подробно прослеженная в недавних работах [Крол, 2017; Тарасенко, 2020], не входит в задачи данной статьи, поэтому мы не видим необходимости специально останавливаться на этом. После описания Б.А. Тураева важнейшей публикацией мумийной крышки стала небольшая статья в фундаментальном англоязычном каталоге египетских древностей из музеев бывшего СССР, составленном О.Д. Берлевым и С.А. Ходжаш [Berlev, Hodjash, 1998, p. 17, no. 12, pl. 29–33, fig. II.12.1–12.15]. Наряду с англоязычным переводом надписей на крышке в каталоге были впервые опубликованы ее детализированные фотографии⁵. О.Д. Берлеву также принадлежит предположение о принадлежности мумийной крышки фиванской жрице Неситауджатахет, внешний и внутренний саркофаги которой были присланы в Российскую империю в составе дара Хедива [Berlev, Hodjash, 1998, p. 10, pl. 26–27, fig. II.8.1–3; Большаков, 2017; 2020; Bolshakov 2021]. С тех пор предположение О.Д. Берлева, основанное на портретном (!) и стилистическом сходстве мумийной крышки с саркофагами Неситауджатахет [Berlev, Hodjash, 1998, p. 17, no. 12], фактически, стало приоритетным⁶ [Тарасенко, 2016, c. 520; 2019, c. 730, 741; Tarasenko, 2017, p. 531; Тарасенко, Бакина, 2021, c. 15]. В пользу такой атрибуции воронежской мумийной крышки, казалось бы, свидетельствует и то, что из упоминаемых О.Д. Берлевым трёх женских саркофагов из «российского лота» (двух саркофагов, принадлежащих Неситуаджатахет, и одного – Иусанх) – это наиболее вероятный подходящий вариант⁷ [Berlev, Hodjash, 1998, p. 17, no. 12]. О.Д. Берлев исходил из предпосылки, что владелицей мумийной крышки из ВОХМ могла быть либо Неситауджатахет, либо Иусанх⁸, причем второй вариант исключался им на основе того, что, по имевшейся у него информации, мумийная крышка Иусанх хранилась в Афинском археологическом музее [Berlev, Hodjash, 1998, p. 17, no. 12]. Сопоставление размеров мумийной крышки ВОХМ с параметрами внутреннего саркофага Неситауджатахет также не противоречит данному предположению⁹. Вместе с тем вопрос о надежной атрибуции мумийной крышки все же остается открытым, поскольку в Афинах, как выяснилось, находится вовсе не мумийная крышка Иусанх, а ее внутренний саркофаг [Тарасенко, 2019, c. 741]. Благодаря недавним публикациям архивных документов, позволившим выявить общее количество предметов в составе «российского лота», перипетии его отправки в Россию и последующего дробления на части, многое из обстоятельств этой запутанной истории стало теперь ясным [Крол 2017; Тарасенко 2020]. Объяснением тому, что все части погребального комплекса Неситауджатахет не перечислены в списках «российского лота» по отдельности¹⁰, может быть то обстоятельство, что при их составлении учитывались лишь имена владельцев предметов погребального инвентаря¹¹. Полный же состав «российского лота» был недавно установлен Н.А. Тарасенко на основе отчетов профессора Новороссийского (Одесского) университета А.Н. Деревицкого о распределении древностей из дара Хедива между несколькими учебными заведениями Российской империи в 1895 г.¹² [Тарасенко, 2020, c. 229–230, 234–236]. Таким образом, вопреки не соответствующим действительности сведениям всего о четырех саркофагах в составе «российского лота» [Daressy, 1907, p. 4, 19; Berlev, Hodjash, 1998, p. 113], в него входило, как теперь ясно из отчетов А.Н. Деревицкого, восемь (!) элементов только женских погребальных комплексов, три из которых представляли собой мумийные крышки¹³, к сожалению, безымянные¹⁴, что значительно затрудняет как идентификацию их владелиц, так и соответствие погребальным комплексам из Баб эль-Газуса. Иначе говоря, не отвергая a priori предположение О.Д. Берлева, соотнесение мумийной крышки ВОХМ с погребальным комплексом Неситауджатахет все же требует дополнительного обоснования¹⁵. Так, на наш взгляд, предварительно возможно допустить принадлежность Неситауджатахет безымянной мумийной крышки из Эрмитажа (№ ДВ 3870), тем более что ее размеры (173 см), хотя и «впритык», соответствуют размерам ящика внутреннего саркофага (НМРТ, инв. № КП 5404/1)¹⁶. Следовательно, точка в данном вопросе может быть поставлена лишь после всестороннего исследования как архивных данных, связанных с установлением точного количества элементов погребального комплекса Неситауджатахет в «российском лоте», так и сравнительного изучения изобразительной программы самой мумийной крышки.

Несмотря на последующие неоднократные упоминания и публикации фотографий c общим видом мумийной крышки в работах, касающихся египетского собрания ВОХМ и «российского лота»¹⁷, отдельного исследования, специально посвященного данному памятнику, до настоящего времени не появилось. Таким образом, для дальнейшего изучения мумийной крышки в контексте круга аналогичных памятников из Баб эль-Газуса сохраняется необходимость в подробном описании ее изобразительной программы, дополненном графическим воспроизведением и транслитерацией всех надписей.

СОСТОЯНИЕ ПАМЯТНИКА

В целом состояние мумийной крышки отличается хорошей сохранностью, хотя на ее поверхности заметны продольные трещины со следами шпатлевания и последующего восстановления древней росписи. В частности, большой участок утраченного грунта в нижней части крышки зашпатлеван и довольно грубо закрашен светло-коричневой краской. Когда именно и кем это было сделано, нам точно неизвестно, но вероятнее всего, указанное вмешательство имело место в конце 1960-х гг. одновременно с непрофессиональной попыткой реставрации хранящегося в ВОХМ саркофага Несипахерентахата [Богословский, 1973, с. 73]. Как и на саркофаге, на мумийной крышке наряду со шпатлеванием трещин были дописаны целые фрагменты изображений и иероглифических знаков. Местами подлинные изображения, подправленные автором «реставрации», явно демонстрируют незнание особенностей «восстановленных» им древнеегипетских сюжетов и изобразительных мотивов. В итоге приходится констатировать, что, несмотря на видимость «реставрации» мумийной крышки, дилетантскую попытку восполнить утраты подлинной росписи и подобрать нужный тон в соответствующих участках никак нельзя назвать удачной. Иную природу имеет продолговатое темное пятно на парике, лице и шее изображения умершей, являющееся следом от вступившей в реакцию с красочным слоем жидкой субстанции, вылитой на крышку во время погребения¹⁸ (рис. 2). Оборотная сторона мумийной крышки, в настоящее время закрепленной на деревянном щите, была недоступна для осмотра, поэтому ее конструктивные особенности и наличие на ней каких-либо изображений и надписей остаются открытым вопросом. Размеры крышки: 162 х 40,5 х 9,5 см; Материал: древесина сикомора (?), грунт, краски, лак.

ОПИСАНИЕ МУМИЙНОЙ КРЫШКИ
Методология описания декоративной программы крышки преимущественно основана на концепции «архитектонизации», рассматривающей саркофаг наподобие здания [Sousa, 2018(2), p. 43–45, 172–174; 2020, p. 11–26], хотя нами также была учтена и типология «желтых» саркофагов А. Нивиньского [Niwiński, 1988, p. 65–99]. В соответствии с данной методологией, все пространство крышки можно разделить нескольких больших частей, или зон, включающих обособленные композиции и сцены-виньетки: 1) головная часть; 2) верхняя часть от плеч до скрещенных на груди рук (А); 3) центральная часть¹⁹], примерно соответствующая животу мумиобразной фигуры (регистры В1–2); 4) нижняя часть (C–D) (рис. 3). В целом согласно типологии, предложенной Р. Сусой, декоративная программа крышки сочетает в себе признаки «базовой» и «классической схемы», бытовавших в первой половине XXI династии [Sousa, 2018(2), p. 99, 107, 134–135; 2020, p. 15]. По классификации А. Нивиньского общий декор крышки соответствует типу III-а, в основном хронологически совпадающим со временем «понтификата» Менхеперра – Паинеджема II (т.е. ок. 1051–976 гг. до н.э.) [Niwiński, 1988, p. 76].

Всю изобразительную программу крышки можно условно разделить на два смысловых ряда – солярный, символизируемый расположенными в центре крышки изображениями солнечных скарабеев, и хтонический, представленный находящимися в нижней части крышки сценами поклонения умершей Осирису и изображениями богов иного мира. Как и на аналогичных памятниках XXI династии, палитра мумийной крышки состоит из нескольких базовых цветов – желтого, темно-синего, зеленого и красного, с некоторым преобладанием синего и зеленого. Обращает на себя внимание также распределение палитры в изображениях божеств по гендерному признаку – открытые участки тела богинь окрашены в зеленый цвет, тогда как богов в – красно-коричневый. При этом в доминирующем желтом, фоновом, цвете, символизирующем золото, выдержаны изображения преображенной умершей (сцены D1–2) и богинь Исиды и Нефтиды в образе плакальщиц (сцены D9–10). Отдельные элементы декора крышки – серьги, груди, скарабеи – выполнены из гипса в низком рельефе.
Головная часть мумийной крышки выполнена в виде условного портрета знатной египтянки в пышном трехчастном парике, украшенном стилизованным цветочным венком и широкими декоративными лентами. На лбу венок-повязку на парике дополняет букет из трех цветков лотоса. В идеализированных чертах лица владелицы саркофага с выделенными черной и красной красками глазами и ртом все еще заметно ощущается сильное сходство с рафинированными женскими образами периода Рамессидов.
Верхнюю часть мумийной крышки (А) занимает имитация широкого ожерелья с застежками в форме соколиных голов (рис. 4). Ожерелье состоит из нескольких рядов, воспроизводящих плетение из настоящих растений, причем крайний ряд по традиции состоит из раскрывшихся цветов лотоса. Пространство между ниспадающими на грудь лопастями парика занимает малое ожерелье (а), также имитирующее цветочные и растительные мотивы. Непосредственно под лопастями парика видны прикрытые декоративными розетками обнаженные груди, условно показанные поверх ожерелья. Участок, расположенный между грудью, малым ожерельем и скрещенными руками умершей занимает небольшая симметричная композиция, в центре которой находится солнечный скарабей, фланкированный сидящими на знаке-nb антропоморфными бородатыми божествами и крылатыми солнечными дисками. Локти умершей, выступающие из-под края ожерелья, украшает стандартный мотив в виде раскрывшихся цветков лотоса. Согласно практике оформления саркофагов XXI династии, открытые кисти рук, украшенные изображениями колец и браслетов, показаны лежащими поверх широкого ожерелья. Небольшие треугольные сегменты, расположенные по бокам крышки, между краем широкого ожерелья и локтями, полностью покрывает мотив оперенья-риши.
Пространство в декоративной схеме крышки, находящееся непосредственно под широким ожерельем, занимает центральная часть, состоящая из двух обособленных композиций (регистры B1–2) (рис. 5). Композиция в верхнем регистре (В1) состоит из разновеликих фигур, окруженных различными священными символами – большого солнечного скарабея, фланкированного симметричными изображениями коленопреклоненных крылатых богинь-защитниц и птицы-bA – персонификации «души» умершего. Скарабей опирается на группу знаков, среди которых выделяются кольцо-Sn и знак золота-nbw, символизирующие вечный круговорот солнца и нетленность.
По сторонам от скарабея, образующего центр всей композиции, изображены, как удостоверяют сопутствующие надписи, крылатые богини-защитницы Серкет и Нейт (слева и справа от зрителя). Обе богини сжимают в распростертых руках знак-anx и перо Маат – предметы, отсылающие к символике возрождения и оправдания умершего в ином мире. К представлению об обновлении и возрождении преображенного в ином мире умершего относится и изображение скарабея, толкающего перед собой солнечный диск, дополненный двумя уреями, с которых гроздьями свисают знаки-anx и wAs. Знаки-anx также присутствуют на соседних изображениях птиц-bA с молитвенно воздетыми к скарабею руками. Пространство между фигурами заполнено разрозненными иероглифическими знаками и символами, связанными с идеями защиты умершего в ином мире. Среди них – изображения магического ока-wDAt, прямоугольный ковчежец в форме святилища Cокара – Styt, знаки-идеограммы nTr и dwAt. Взятые вместе разрозненные иероглифы²⁰, разбросанные вокруг фигур Серкет и Нейт, образуют слово «Дуат» («иной мир») – т.е. место, с которым ассоциировался и сам саркофаг. Дополнительный акцент на возрождении и магической защите умершего «читается» в череде символических знаков anx, wAs, nfr и wDAt, образующих широкий пояс в верхней части следующего регистра (B2). С точки зрения Р. Сусы, мелкие изображения, относящиеся к категории так называемых «заполнителей пространства» (кобры-уреи, скарабеи, грифы, ковчеги-Styt), и отдельные иероглифические знаки следует рассматривать как сакральные элементы, символизирующие связь умершего как с небесной богиней-матерью, так и с иным миром [Sousa 2018(2), p. 108–109].

Второй регистр (В2) отделен сплошной поперечной линией зеленого цвета, хотя основным визуальным маркером-разграничителем служит широкая темно-синяя полоса, обозначающая небосвод. Под ним помещен фриз из перемежающихся изображений свисающих кобр-уреев и ока-wDAt, комбинированного со знаком-nb. В соответствии со схемой декора данного типа доминирующее место в нижнем регистре занимает большая фигура коленопреклоненной крылатой богини-защитницы умершего. Голову богини венчает низкая корона-модий, над которой обычно или полностью выписывалось имя богини Нут, или помещался знак-nit, обозначающий имя богини Нейт ²¹. На мумийной крышке из воронежского музея какие-либо приписки, относящиеся к крылатой богине, отсутствуют, но по аналогии с подобными сценами можно заключить, что фигура безымянной богини – это изображение небесной богини-матери Нут. Непосредственно под распростертыми крылатыми руками богини, держащей знаки-anx, находятся две симметричные группы, центрообразующим элементом которых также служит большой крылатый скарабей. Обе группы состоят из трех равновеликих фигур: сидящего бога, смотрящего на развернутого к нему Сокара в облике сокола, и ковчежец-Styt. Характер композиции и иконография сидящего антропоморфного бога с бородкой, держащего перед собой перо Маат, позволяют идентифицировать его как Осириса.

Пространство нижней части крышки разделено на три продольных секции (центральную и две боковые – C1–4; D1–10), включающих самостоятельные сцены-виньетки, оформленные в виде богато украшенных киосков или наосов (рис. 6). Согласно типологии Р. Сусы, формальные признаки позволяют отнести декор этой части мумийной крышки к «классической схеме», состоящей, как минимум, из трех регистров с изображениями Осириса на троне, Птаха-Сокара в виде сокола и мумиобразных божеств [Sousa, 2018(2), p. 134–136]. Центральная секция (С), включающая четыре вертикально расположенные сцены с чередующимися изображениями солнечного скарабея и фетишей Осириса sxm, содержит как солярную, так и хтоническую символику. В обеих боковых секциях (D) все сцены, напротив, представляют собой сюжеты, относящиеся к иному миру. В целом, по интерпретации Р. Сусы, вся нижняя часть в декоре крышек саркофагов символизирует ночной путь солнечного бога по иному миру и его последующее слияние с Осирисом [Sousa, 2018(2), p. 144].
Первая сцена в средней секции (С1), оформленная в виде киоска, содержит фетиш Осириса жезл-sxm, с обеих сторон осененного крылатым магическим оком. Главным элементом следующей сцены (С2) является большой крылатый скарабей, возносящий солнечный диск с двумя уреями по бокам. Внизу, по бокам от скарабея, вписаны два небольших ока-wDAt. Нижний край сцены завершает широкий пояс из чередующихся знаков-anx и nfr. В третьей сцене (С3) вновь изображен фетиш-sxm, фланкированный двумя мумиобразными фигурами с оком-wDAt вместо головы. Четвертая сцена (С4) практически полностью утрачена (частично записана современной краской (?)); от нее уцелел лишь верхний фрагмент с солнечным диском и монограммой «Нейт», что позволяет приблизительно реконструировать лишь общую композицию – скарабей, окруженный двумя фигурами (вероятно, это – стоящие мумиобразные божества).
Сцены боковых секций (D), образующие по горизонтали сюжетные пары, имеют регистровое построение, границами между которыми служат широкие поперечные полосы с иероглифическими надписями (d1–10). Первая пара сцен (D1–2) оформлена в виде открытого киоска, опирающегося на колонны в форме фетиша-Dd. Композиционно обе сцены представляют поклонение умершей сидящему на троне Осирису в короне-Atf, однако идентичными они все же не являются; например, в отличие от правой сцены в сцене слева (со стороны зрителя) трактовка праздничного одеяния умершей имитируют плиссировку. Кроме того, большее пространство правой сцены позволило вписать позади фигуры Осириса группу изображений, относящихся к символике царского празднества хеб-сед²².

Вторая пара сцен (D3–4) содержит группу из трех фигур внутри ковчега с закругленной крышей, увенчанной уреями, – сидящего на большом знаке-nb бога, сокола солнечным диском на голове и парящего над ними магического ока, комбинированного с уреем. Краткая приписка (PtH) над сидящим божеством и соколом позволяет идентифицировать их как изображение Птаха-Сокара-Осириса. Как и в предшествующей паре сцен, здесь также имеются различия в деталях: так, бог показан сидящим на циновке, которой нет в параллельной сцене; в сцене слева Осирис изображен со знаком-anx руке, отсутствующим в его изображении напротив; солнечный диск на голове сокола в правой сцене изображен без урея, а крылатое магическое око – без знака-anx. Кроме того, в левой сцене между фигурами помещены дополнительные иероглифические знаки-nfr и сокращенная приписка «Дуат» (dwAt).
В третьей паре сцен (D5–6) умершая в виде мумии в темных пеленах стоит перед сидящим на циновке Осирисом, узнаваемом по характерным атрибутам (короне-Atf и инсигниям царской власти) и пояснительной приписке с его именем. Перед коленопреклоненным Осирисом сложены жертвенные дары, однако их количество в обеих сценах разнится: если слева – это столик c приношениями и жертвенник-Htp, то справа – лишь редуцированное изображение такого же жертвенника.
Четвертая пара сцен (D7–8) представляет группу из четырех мумиобразных божеств, стоящих в ковчеге с закругленной крышей с уреями. Вместо голов у всех божеств изображены предметы или сакральные символы: в левой сцене это – пламенеющая жаровня, хлеб в корзине, циновка с жертвами (?) и страусиное перо; в правой – магическое око-wDAt, циновка с жертвенными дарами (?), корзина с виноградом и кольцо-Sn.
В последней, пятой, паре сцен (D9–10), как указывают пояснительные надписи с именами, изображено оплакивание мумии Осириса богинями Исидой (слева) и Нефтидой (справа). В схеме декора саркофагов «желтого типа» данной сцене на мумийной крышке соответствует область ступней²³. Иконография обеих богинь соответствует каноническому сюжету оплакивания умершего, отождествленного с Осирисом, – на голове надет платок-xAt, грудь обнажена, одна рука воздета к голове, другая опущена на знак-Sn. Над низким модием, венчающим головной убор обеих богинь, помещена идеограмма, отсылающая к образу Нейт – еще одной богини-защитницы умершего.

НАДПИСИ НА КРЫШКЕ

Регистр В1 1. «Речь Серкет, 2. сестры бога, госпожи Дома Бальзамирования» (Dd-mdw i(n) %rqt snt-nTr Xnwt pr-nfr); 3. «бог» (nTr); 4. «Дуат» (dwAt); 5. «Речь Нейт» (Dd-mdw in Nt); 6. «Дуат» (dwAt).
Регистр В2 1. «Холм» (iAt); 2. «Дуат» (dwAt); 3. «?» (tt); 4. «холм» (iAt).
Надписи в поперечных лентах (d1–10) d1. «Речь почтенного пред Сокаром» (Dd-mdw i(n) imAxy xr %kry) d2. «Речь почтенного пред Нефертумом» (Dd-mdw i(n) imAxy xr Nfr-tmw) d3. «Речь почтенного пред Серкет» (Dd-mdw i(n) imAxy xr %rqt) d4. «Речь почтенного пред Уаджит» (Dd-mdw i(n) imAxy xr WADyt) d5. «Почтенный пред Дуамутефом» (imAxy xr _wA-mwt.f) d6. «Почтенный пред Амсетом» (imAxy xr Imsti) d7. «Почтенный пред Хапи» (imAxy xr @py) d8. «Почтенный пред Кебехсенуфом» (imAxy xr QbH-snw.(f)) d9. «Почтенный пред Нефертумом» (imAxy xr Nfr-tm) d10. «Почтенный пред Дуамутефом» ( imAxy xr _wA-(mwt.f))
Надписи к изображениям в сценах в нижней части крышки (D1–10) D1. «Осирис (умершая)» (Wsir); «Осирис (бог)» (Wsir) D2. «Осирис, находящийся во главе Запада (?)» (Wsir-xnty (Imnt (?)) D3. «Птах» (PtH); «Дуат» (dwAt); «красота (?)» (nfrt)²⁴ D4. «Птах-Сокар» (PtH-(%k)ry) D5. «Осирис, владыка, правитель» (Wsir nb, HqA) D6. «Речь Осириса» (Dd-mdw in Wsir) D7. «хапиут» (Hpywt)²⁵ D8. «бог великий» (nTr aAt)²⁶ D9. «Исида» (Ast); «вода» (mw) D10. «Осирис, правитель» (Wsir, hqA), «Нефтида» ((Nbt)-Hwt); «вода» (mw)

Приложение

Регистр B1
2.	1.	5.
	3-4.	6.
Регистр B2
1.	2.	3.	4.
Надписи в поперечных лентах (d1–10) и сценах между ними (D1–10)
D1		D2
D3 D4
D5 D6
D7 D8
D9		D10

CПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Wb. – Wörterbuch der Ägyptischen Sprache. Bd. I–V. Hrsg. A. Erman, H. Grapow. Berlin: Akademie Verlag, 1971.