|
Статья
|
Импульсом для написания этой статьи послужила работа профессора Еврейского университета Иерусалима, Мириам Френкель [Frenkel M., 2002]. Работа Френкель посвящена историографии еврейских общин в мусульманских странах в Средние века. Автор пытается выявить, как исследователи писали средневековую историю еврейских общин в странах ислама, а также пытается понять жизненный путь этих историков, который мог предопределять их подходы к написанию истории евреев [Frenkel M., 2002, p. 23]. В своей работе М. Френкель фокусируется на подходах бесспорных классиков еврейской истории – Г. Герца (1857–1894), С. Дубнова (1860–1941), Ш.Д. Гойтейна (1900–1985), Э. Аштора (1914–1984), – и затрагивает всё Средневековье. В данной статье рассматриваемый период будет ограничен существованием Султаната мамлюков, военной корпорации, которая находилась у власти с 1250 г. по 1517 г. на Ближнем Востоке.
Цель данной статьи – выделить основные подходы и дискурсы в написании истории еврейских общин в Султанате мамлюков. Помимо классиков еврейской истории, в аналитический обзор литературы будут включены исследования современных авторов на английском и арабском языках, чтобы проследить, как концепции XIX–XX вв. используются или, наоборот, опровергаются историками. Кроме того, будет рассмотрена «неослезливая концепция» М. Коэна. Выявление характерных нарративов, теоретических и идеологических рамок поможет избавиться от субъективных оценок и фиксированных интерпретаций источников, которые используются по сей день и кочуют из одной работы в другую.
ПОДХОДЫ
В своем труде1 главное места Г. Герц уделил истории еврейских общин в странах ислама. Период Средневековья он интерпретирует как классический период в истории Израиля и описывает его как идиллию, чистую духовность, терпимость, братство и просвещение. Тем самым такой подход понимается, как вызов европейской точке зрения, в которой Средние века – это период мрака и невежества. «Золотой век» в истории Герца разделяет и арабо-мусульманская культура. Обе культуры принимают активное участие в создании образа «золотого века» в то время, как европейско-христианская находится во мраке [Frenkel M., Yagur, 2019, p. 132].
Некоторое уточнение по поводу «классического периода» еврейской истории внёс в своей работе Ш.Д. Гойтейн. По мнению автора, «золотой век» еврейской истории – это «Классический период Генизы» с XI по XIII вв., то есть время правления династий Фатимидов (909–1171) и Айюбидов (1171– 1250). Этот период является идеальной моделью общества, в котором объединена еврейская и арабо-мусульманская культура, а также он характеризуется наивысшим подъемом экономики, культуры, науки в среде восточных евреев. В первую очередь Гойтейна интересовали исламские страны в этом регионе. Средиземноморское общество являлось наследником эллинистической культуры, которое Гойтейн характеризовал как демократическое, открытое, рационалистическое и эстетическое общество. Под демократией Гойтейн понимал не создание публичных демократических институтов, как это было, например, в Афинах, а тягу евреев и арабов к независимости, их отношению к рабам и равенство граждан перед законом. Именно демократические ценности, отраженные в литературе и Священном писании двух религий, являются общими для евреев и арабов. Так, период с 500 до 1300 гг. определяется им как творческий симбиоз евреев и арабов – иудаизма и ислама [Евреи и арабы, 2001, c. 31–34]. Построение портрета средиземноморского общества произошло одновременно с разочарованием в арабском мире его времени, в период и после Шестидневной войны (1967). Гойтейн много говорил о проявлениях отторжения и ненависти арабского мира к Израилю и описывал арабские режимы как деспотические диктатуры. Портрет средиземноморского средневекового общества строился как противоположность арабо-мусульманскому миру в настоящем и как некая надежда на изменение ситуации и возвращение в идеальное прошлое. Гойтейн использовал «теорию упадка», чтобы объяснить огромный разрыв между светлым прошлым симбиоза ислама и иудаизма и их мрачным настоящим [Frenkel M., 2022, p. 53]. Согласно этой парадигме, переломный момент в истории евреев ислама произошел в XIII в., с приходом к власти в Египте военной корпорации мамлюков. Гойтейн называл её «солдатской кастой», правление которой была преимущественно нетерпимым, фанатичным и неестественным для средиземноморского региона, так как отличалось репрессиями. Мамлюки повернулись спиной к Средиземноморью, и с этого момента регион подвергается постоянному упадку, больше не является цельным, а делится между Востоком и Западом [Mediterranean society, 1967-1993, vol. 1. p. 38].
Тот же подход, связанный с упадком, использовал Э. Аштор в своем исследовании, посвященном истории еврейской общины в Египте и Сирии в период правления мамлюков [Toldot ha-yahudim be-mitsraim we-be-suriyah: taḥta shilṭon ha-mamlukim, 2022]. Монография Э. Аштора разделена хронологически на два тома. Первый посвящен периоду возвышения Султаната мамлюков с середины XIII в. и до конца правления мамлюков Бахри (1250–1382). Второй том посвящен правлению мамлюков Бурджи2 (1382–1517). В третьем томе содержатся переводы 74 документов с иудео-арабского языка3 на современный иврит.
Существует две точки зрения по поводу того, как пишут еврейскую историю в условиях галута (т.е. рассеяния). Первая утверждает, что история арабских и европейских евреев в рассеянии – два параллельных процесса, которые не имеют ничего общего, так как находятся в полярно разных окружающих средах. Сторонники второго подхода были уверены, что есть одна еврейская история и её надо исследовать как единое целое, объединенное верностью своей религии и желанием независимой национальной жизни в культуре большинства. Э. Аштор разделял именно эту точку зрения и утверждал, что еврейская и арабо-мусульманская история идут параллельно. По мнению М. Френкель, он использовал этот подход, чтобы внести свой вклад в национальную еврейскую миссию в свете появления государства Израиль, которая заключалась в создании общей идентичности для евреев, прибывавших в Израиль как из Европы, так и из мусульманских стран. Он хотел вызвать сопереживание и отождествление с деятелями прошлого, усилить чувство общей истории, общего происхождения и представить прошлое своим современникам как некий урок для следующих поколений, вернувшихся в Сион [Frenkel M., 2022, p. 40–41]. «Теорию упадка» в своих ранних работах Э. Аштор использовал в еврейско-национальном дискурсе, в его сионистско-территориальном варианте, приверженцами которого были историки Иерусалимской школы. Эта школа рассматривала еврейскую историю как последовательность, единство всех еврейских общин, которым были присущи исповедование иудаизма и крепкая связь с землей Израиля. В этой парадигме вина за «упадок» была возложена на сами еврейские общины стран ислама. Они обвинялись в нежелании развиваться в науке, философии, религии, они отказались от свободного и творческого образа жизни и ограничились изучением только Талмуда и Каббалы [Frenkel M., 2022, p. 41– 43].
В 1950-е взгляды Э. Аштора меняются и оформляются в статье по введению к средневековой истории восточных евреев [Ashtor, 1959]. В ней он отходит от сионистской парадигмы и начинает использовать ориенталистский дискурс в своих работах. В них Восток изображается как деспотичный и испорченный, в отличие от четко организованного, рационалистического Запада. Э. Аштор теперь не возлагает вину за упадок на еврейскую общину, а квалифицирует упадок как неотъемлемую частью общего упадка Востока, который начался с прихода к власти мамлюков [Ashtor, 1959, p. 160]. В поздних работах он отказался от идеи единой еврейской истории и общество большинства теперь влияло на состояние общины. Причиной упадка были структурный и организационный кризис Султаната мамлюков. Он утверждал, что государство не создавало никаких организованных демократических институтов, потому что ему не хватало существенного «чувства закона и порядка во всех сферах жизни» [Frenkel M., 2017]. Под демократическими институтами понимались те, которые соответствовали демократическим принципам – выборность, разделение властей, равноправие.
М. Коэн, профессор Пенсильванского университета (США), один из ключевых исследователей по теме еврейских общин в Султанате мамлюков, в статье, посвященной еврейскому кризису в Египте 1442 г., вводит в научный оборот черновик петиции мамлюкскому султану на иудео-арабском языке [Cohen, 1984]. В нём члены еврейской общины пишут о плохих деяниях своего главы ‘Абд ал-Лат̣ифа Ибн Шамс и просят султана снять его с должности, возложить вину за богохульство в синагоге Фустата. М. Коэн включает анализ документа Каирской генизы в парадигму «теории упадка». Автор указывает на то, что XV в. стал периодом упадка еврейских общин Египта и Сирии. Регресс в экономике и культуре в Султанате мамлюков влиял на снижение общинной самостоятельности и самоуправления. По следам классика еврейских исследований, Э. Аштора, М. Коэн высказывает идею о том, что упадок еврейских общин в Египте в XV в. связан с упадком мамлюкского общества. Более того, включает работу в ориенталистский дискурс, предполагая, что деятельность главы еврейской общины шла в русле правления мамлюкского султана в этот период: вымогательства, тираническое обращение с подданными, окружение себя молодыми советниками с деспотическими суждениями. Наряду с этим, автор опровергает основные представления ориенталистов об институтах исламских стран. Автор указывает на отсутствие фанатизма и злоупотреблений во время инспекции молитвенных домов, а также на то, что евреи испытывали уверенность в том, что мусульманский судья будет справедлив и верен принципам установленного закона.
Таким образом, работы, которые до сих пор считаются самыми исчерпывающими в области изучения еврейских общин стран ислама, написанные классиками еврейских исследований – Ш.Д. Гойтейном, Э. Аштором, М. Коэном – были помещены в идеалистический, еврейско-национальный, сионистcкий или ориенталистский дискурсы, тем самым включая в работы ту реальность, политические и исторические обстоятельства, в которых находились авторы.
Критиком «теории упадка» выступил современный исследователь-арабист Н. Хофер [Hofer, 2017], профессор Миссурийского университета Колумбии (США). В статье он указывает на то, что главными «строителями» нарратива об упадке стали отцы-основатели исследований мамлюкского еврейства – Ш.Д. Гойтейн и Э. Аштор, М. Коэн, которые и воспроизводили историю общины через «идеологию упадка». Автор подробно останавливается на том, что означает упадок и почему эта категория является неприемлемой.
В среде исследователей еврейской истории существует вполне устоявшаяся периодизация существования Султаната мамлюков: подъем (правление султанов мамлюков Бахри), упадок (правление султанов мамлюков Бурджи) и окончательное падение (1517 г., завоевание Османской империей). По такой модели устроена трёхтомная история еврейской общины в Султанате мамлюков Э. Аштора. На эту же периодизацию ссылается и Н. Хофер. Среди историков-арабистов, специализирующихся на политической истории Султаната мамлюков, также используются это разделение4. Одно из самых авторитетных изданий – Кембриджская история Ислама по такой же модели описывает историю Султаната [The New Cambridge History of Islam, 2011, vol. 2, p. 237– 284]. Периодизация подчиняется «Закону Гиббона»5, который заключается в том, что империя не может пасть из-за каких-то внешних причин, например, её завоевание, а первоначально должен начаться процесс упадка – экономический, политический, культурный. Для того, чтобы описать пути упадка для определенного времени и места, нужно понимать, что является «идеальным» состоянием или что часто называется в истории «золотым веком», после которого последующие события и условия принимают негативный оборот, а упадок – это термин, которым описывают негативные процессы в истории. «Идеальное» состояние, по мнению Н. Хофера, не является самоочевидным. Набор положений об идеализированном нормальном состоянии и последующем упадке и называется идеологией упадка [Hofer, 2017, p. 98].
Помимо концепции упадка, а точнее в тесной связи с ней, в среде исследователей истории евреев мамлюкского периода устоялось мнение, что почти три столетия правления мамлюков были жестокими, еврейская община подвергалась дискриминирующим и ограничивающим законам, актам насилия и была исключена из социальной жизни мамлюкского общества [Под сенью креста и полумесяца: евреи в Cредние века, 2013, p. 249, 270]. М. Коэн в научный оборот вводит понятие неослезливой концепции (neo-lacrimous conception) еврейской истории в странах ислама в Средние века по стопам еврейского историка Сало У. Барона, который ввел понятие «слезливая история евреев» (lacrimous history). В этой концепции С.У. Барон осуждает историков, которые пишут еврейскую историю, преимущественно в Европе, как цепочку страданий и ущемлений по отношению к общинам в христианской Европе. Эта концепция не применялась к истории восточных евреев. Совсем наоборот, период продолжал называться «золотым веком». М. Коэн в своей статье, посвященной «неослезливой концепции» по отношению к восточным еврееям, указывает на радикально иной взгляд на эту историю – историю угнетений и преследований евреев ислама со стороны арабо-мусульманского большинства [Cohen, 1991, p. 55]. М. Коэн указывает на то, что эта позиция появляется в среде профессиональных и непрофессиональных историков, эссеистов, журналистов. Она политически ангажирована на фоне арабо-израильского конфликта. По сравнению с С.У. Бароном, который написал свою многотомную «Социальную и религиозную историю евреев»6 без концепции «слезливости», М. Коэн не отказывается от идеи угнетения, преследований и упадка еврейской общины, а скорее подчеркивают проблемы, которые существуют. Он сам во многом приверженец идеи упадка и демонстрирует её в своей книге, описывая положение евреев в Султанате мамлюков [Под сенью креста и полумесяца: евреи в Средние века, 2013, p. 255]. Как в книге, так и в статье автор делает вывод, что обстановка еврейской жизни в исламском мире была более толерантной, чем опыт евреев в христианской Европе. Преобладала политика дискриминации и унижения, и были случаи жестоких преследований, но в целом даже несмотря на это, евреи жили лучше в исламских странах, чем в христианском мире. В арабо-мусульманском мире была более толерантная атмосфера, которая способствовала полному погружению евреев в арабскую культуру [Cohen, 1991, p. 59–60].
В парадигму угнетения встраивает свою статью Д. Арад, преподаватель Университета им. М. Бар-Илана (Израиль). Цель его работы – объяснить несколько стратегий, которыми пользовалась еврейская община в период Султаната мамлюков, как ответ на введение новых ограничений, для сохранения своей безопасности, религиозной жизни и финансового положения. Для характеристики адаптаций к ограничениям, которые касались внешнего вида, строительства синагог и прав на имущество, Д. Арад использует термин «копинг-стратегия». Он подразумевает внедрение в свою повседневную жизнь способов для адаптации к стрессу или негативным жизненным изменениям. Автор указывает на различные формы домогательств и частые случаи межрелигиозной вражды, фанатизма со стороны мусульман. Формулировка способов адаптации, к которой приходит Д. Арад, и подчёркивание того, что вводимые ограничения были частыми, создает образ систематического угнетения еврейской общины [Arad, 2017].
Интересную позицию по отношению к угнетенному положению евреев в Султанате мамлюков представил профессор Хайфского университета, А. Мазор. Мнение о том, что еврейская община находилась в положении упадка и угнетения обусловлено использованием источников, которые тесно связаны с исламской парадигмой по отношению к евреям, которое транслирует, что ахл аз-зимми (христиане и иудеи) бедные, скромные и постоянно находятся в упадке из-за того, что не приняли истинную веру (прим. ислам) и остались покорны ложной вере (прим. иудаизму). Например, мусульманские историки периода Султаната мамлюков не хотели упоминать высокопоставленных аз-зимми, которые интегрировались в высшее мусульманское общество. Часто упоминали только тех, кто принял ислам и отказался от иудаизма [Mazor, 2019].
А. Мазор показывает, что ситуация с евреями была более сложной, он рассматривает её в контексте социальной, культурной и юридической среды Султаната мамлюков. Для того, чтобы достичь сбалансированного взгляда на положение евреев в период мамлюков, нужно расширить базу источников. В такт этому тезису Н. Хофер на материале сирийских источников делает заключение, что еврейские общины не были пассивными подданными в Айюбидском султанате и Султанате мамлюков, а «их можно рассматривать, как сознательных и действующих в своих интересах акторов7». Они пользовались разными способами, чтобы действовать в своих интересах. Автор пытается «восстановить агентность8 евреев» в социальном ландшафте Дамаска на материале сирийской историографии [Hofer, 2017, p. 113–114].
Выше для анализа подходов и нарративов в написании истории еврейской общины были использованы работы исследователей, которые принадлежат к европейскому, американскому или израильскому академическому сообществу. Арабские историки также располагают работами по истории еврейской общины в рассматриваемый период. Их подходы и нарративы смогут дополнить западные и израильские исследования.
Работа арабской исследовательницы Махассин ал-Вак̣к̣ад посвящена еврейской общине в мамлюкском Египте [al-Waqqād, 1999]. Исследование опирается на документы Каирской Генизы и арабскую историческую хронику. Уже во введении к работе автор указывает, что выбрать эту тему её побудили яростные разногласия между некоторыми арабскими историками, а также между большинством еврейских востоковедов, которые занимались ролью евреев и аспектами их жизни в истории Египта. Среди этих востоковедов она указывает Э. Аштора, Ш.Д. Гойтейна, Д. Манна и М. Коэна. Их работы, по мнению автора, отражают чисто еврейскую точку зрения, не принимая во внимание исламскую или нейтральную позицию в отношении документов, с которыми они имеют дело [al-Waqqād, 1999, p. 8]. Целью написания истории евреев ал-Вак̣к̣ад ставит исправление многих неверных, по её мнению, представлений об истории еврейских общин в Султанате мамлюков, в Египте. Эта цель перекликается с целью ранних работ Э. Аштора по выполнению национальной еврейской миссии, только в этом случае автор пытается выполнить национальную арабскую миссию по реабилитации арабского Ориента и освобождению его от позиций европейских и еврейских востоковедов.
Главный тезис её работы заключается в том, что еврейская община экономически, социально, политически была интегрирована в арабское общество и при этом сохраняла свою религиозную и культурную идентичность, а не была изолирована от жизни египетского общества. Формат исследования можно представить, как диалог с классиком еврейской истории – Э. Аштором. Автор часто обращается к научным трудам Аштора и пытается опровергнуть его идеи, связанные с угнетением еврейской общины и её исключением из общества мамлюкского Египта. Например, ал-Вак̣к̣ад спорит с тезисом Э. Аштора о запрете для евреев занимать административные должности в Султанате. Он указывает на то, что евреи были важным звеном во дворе султанов и занимали должности придворных врачей, переводчиков, руководили диванами и монетным двором. Автор также подчеркивает, что многие дискриминирующие законы, введенные султанами-мамлюками, фактически не исполнялись или позднее отменялись. Важным тезисом также является заинтересованность мамлюкских султанов в вовлечении евреев в общество на ровне с мусульманами. Мамлюкские султаны позволили евреям принимать титул шейха. Право использовать мусульманские имена и титулы свидетельствует об интеграции евреев в египетское общество и их достойном положении в нем [al-Waqqād, 1999, p. 82-83]. Важным свидетельством включенности евреев являются совместные практики мусульманского и немусульманского населения в контексте городской жизни: совместные праздники, практики переживания общих бед, общественные работы, например, содержание рек, рытье каналов, строительство мостов [al-Waqqād, 1999, p. 100].
Исследование ал-Вак̣к̣ад спорит с позицией европейских востоковедов об изоляции еврейской общины, её угнетенном положении и «теории упадка». Работа находится скорее в ориенталистском дискурсе, а точнее существует как реакция на этот дискурс.
‘Али Ахмад Мухаммад ас-Сайид, доцент кафедры средневековой истории Александрийского университета, написал работу, в которой можно проследить реакцию на сионистский дискурс, существовавший в том числе в работах Э. Аштора [as-Sayīd, 2006]. Исследование ас-Сайида посвящено евреям средиземноморья в XV в. и основано на путевых заметках европейского еврея Овадии из итальянского города Бертиноро. В отличии от ал-Вак̣к̣aд, которая не затрагивает современную для неё политическую повестку, ас-Сайид во введении делает указание на «значительные события вокруг Палестины, которые станут важным вектором в истории арабо-мусульманской нации» [as-Sayīd, 2006, p. 7]. Важным акцентом в исследовании является желание Овадии уехать из Италии и вернуться на Святую землю, в Иерусалим. Решение иммигрировать в Сион и поселиться в Иерусалиме было политически и религиозно мотивировано, хотя и было ранним по отношению к сионистской идеологии. Личные мотивы Овадии окрашены националистическими тенденциями, распространяющимися в Европе в эпоху Возрождения. Автор указывает, что намерения Овадии подтверждают существование переселенческой идеи среди евреев того времени, схожей с сионистской мыслью современности [as-Sayīd, 2006, p. 14]. На фоне угнетения евреев в странах Европы в Средние века общины евреев ислама кажутся толерантными и развитыми. Описание положения европейских евреев, в частности, евреев Италии, где жил сам Овадия, подыгрывает слезливой концепции еврейской истории. Только вместо гонений на евреев Запада автор указывает на экономический и моральный упадок как всего европейского общества, так и, как следствие, еврейской общины. В конце автор заключает, что «переселенческая тенденция Овадии не ограничивалась одной лишь моральной идеей, а скорее выходила за ее пределы в качестве первого шага на пути к воплощению религиозного лозунга – возвращение на Святую землю. Это то, к чему стремится сионистская теория в современную эпоху. Евреи стремились утвердить свою распавшуюся нацию со II до XX в. На протяжении этих веков они готовились различными способами ко дню возвращения в землю обетованную» [as-Sayīd, 2006, p. 219– 220]. Цель работы – показать в сравнительной перспективе различия между положением еврейских общин в Европе и на Ближнем Востоке в Средневековье. На основе материалов Овадии можно сделать исчерпывающие выводы о быте, культуре, экономике, занятиях, количествах еврейских семей в разных частях Султаната мамлюков. При этом работа исследователя встроена в концепцию опровержения упадка в среде восточных евреев и в сионистский дискурс, который, по мнению автора, начал формироваться в качестве политической идеологии в позднее Средневековье, в христианской Европе.
ВЫВОДЫ
При описании положения еврейской общины в Султанате в среде исследователей устоялись определенные исторические шаблоны. В статье рассматривались два основных. Первый шаблон – “теория упадка”, характеризующая период правления мамлюков временем систематического упадка всего мамлюкского общества, что впоследствии повлияло и на состояние самой еврейской общины, а именно отсутствие культурного и экономического развития. Второй подход характеризует период правления мамлюков как время жестоких дискриминирующих законов и изоляцию общины. Эти шаблоны помещены в определенные дискурсы. Так, например, можно выделить национально-еврейский, сионистский, ориенталистский, исламский, неослезливый дискурсы, а также реакцию на них в среде арабских исследователей. Дискурсы были обусловлены духом времени, в котором находилась востоковедная наука, положением и интересами самих исследователей, писавших историю евреев Востока, а также некоторым устоявшимся нарративам, которые не подвергались критике.
Существует ещё одна проблема, связанная с областью исследований. Многие суждения по поводу положения евреев в Султанате были сделаны из-за гегемонии египетских источников в регионе. Н. Хофер высказывает мнение, что хроники сирийских историков эпохи мамлюков предлагают исключительно другой взгляд на предмет, который во многих случаях существенно отличается от ситуации в Египте [Hofer, 2017, p. 119–120]. Помимо Сирии, из этой области исключена Палестина и Левант, а эти регионы могут дать принципиально новый взгляд на практики жизни евреев в Султанате мамлюков.
Выявление распространенных концепций и нарративов позволяет современным ученым, работающим в этой теме, выйти из тупика распространенных шаблонов и написать сложную и динамичную историю восточных евреев с учетом наработок, созданных классиками еврейской истории. Возможным выходом из этого тупика может оказаться расширение методологической базы. Помимо сравнительного, типологического, диахронического, синхронического, нарративного и других классических методов исторической науки, современные исследователи применяют методы из других научных областей. Например, дискурс анализ. Его центральная идея заключается в том, что при анализе текста намерение автора, принадлежность его к определенному сообществу имеют ключевое значение в интерпретации. В отличии от дискурс анализа в источниковедении, где цель – это выяснение достоверности события или факта, в социальных науках его используют для того, чтобы выявить, как феномен или понятие репрезентируется в тексте или обществе, то есть правдоподобность события и факта отходит на второй план. Этот метод в своей статье, посвященной еврейским врачам в Султанате мамлюков, использует П.Б. Левицка. Исследовательница изучает то, как еврейские врачи были представлены в рассказах мусульманских авторов XIII–XVI вв. [Lewicka, 2017]. К схожему с дискурс анализом методу прибегает Й. Френкель в статье, посвященной риторике конверсии из иудаизма в ислам. Используя нарративный анализ, исследователь изучает конкретные биографии людей, обратившихся из иудаизма в ислам. Автор делает акцент на том, что его подход заключается не в реконструкции событий прошлого на основе источников, а изучение нарратива, который используется для описания этих событий – эстетику рассказов, их литературные стили и предполагаемые намерения авторов [Frenkel Y., 2017]. Одним из методов, которым в своей статье про копинг-стратегии пользуется уже упомянутый Д. Арад, можно назвать кейс-стади (на англ. case study). В данном случае это изучение набора индивидуальных кейсов-адаптаций к условиям изменяющейся среды. Как подчеркивает сам автор, «существует место для систематического изучения стратегий, принятых религиозными меньшинствами для борьбы с законами и различными ограничениями» [Arad, 2017, p. 39] для дальнейшего выделения закономерностей и похожих механизмов для адаптаций.
Завершить статью хочется мыслью М. Френкель, в духе антропологического поворота 70-х годов XX в., о том, что «историческое исследование – непрекращающийся диалог между прошлым и настоящим, между исследователем и объектом его исследования» [Frenkel M., 2002, p. 24]. Помимо внимательного отношения к источникам, историческим фактам, персоналиям и событиям, историку, как и социальному антропологу, стоит быть внимательным к тому, как он влияет на исследуемое поле и как его авторская индивидуальность вплетается в интертекстуальное пространство его исследования.
|
