Журнал «Восток (Oriens)»
Статьи
«Приватизация» безопасности: ЧВК как инструмент политики США и Великобритании в Африке
Аннотация
| DOI | 10.31696/S086919080031433-3 |
| Авторы | |
| Журнал | |
| Страницы | 120 - 131 |
| Аннотация |
Использование США и Великобританией своих или транснациональных частных военных компаний (ЧВК) для продвижения своих политических и экономических интересов в Африке, а также в международных миротворческих миссиях, размещенных в зонах конфликтов, с 1990-х гг. стало неотъемлемой частью военно-политической деятельности мировых «центров силы». В настоящее время западные ЧВК действуют почти во всех государствах/регионах континента, занимаясь – наряду с «миростроительством» – предоставлением военных и связанных с ними услуг африканским правительствам, ТНК, НПО и другим организациям. Роль частных военных/охранных структур в обеспечении безопасности в Африке привлекает – возможно, в связи с появлением и ростом активности на континенте российских и китайских ЧВК, – все большее внимание политиков и исследователей. И это не удивительно: в 2010-е – 2020-е гг. частные военные компании, по крайней мере самые крупные из них, превратились из коммерческих организаций в эффективные инструменты продвижения и защиты политических и экономических интересов стран их происхождения. Нередко они оказывают дестабилизирующий эффект на ситуацию в зонах их деятельности, сотрудничая с местными антиправительственными группировками, тайно поставляя им оружие и боеприпасы, а также участвуя в незаконной эксплуатации природных ресурсов, в контрабанде различных товаров, в торговле наркотиками и т.д. Характер действий американских и британских ЧВК в Африке остается неоднозначным. Безусловно, было бы несправедливым умалять их заслуги в качестве вспомогательных сил в составе миссий ООН и значение проводимой ими работы по логистической и технической поддержке миротворческих операций, разминированию, строительству, охране баз, сопровождению конвоев и т.д. Вместе с тем, комплексный анализ деятельности западных ЧВК на Африканском континенте показывает, что задачи и результаты их работы далеко не всегда соответствуют интересам африканцев и не оправдывают их надежды на достижение стабильности. |
|
|
|
| Получено | 03.11.2024 |
| Дата публикации | |
| Скачать JATS | |
| Статья | ВВЕДЕНИЕ Деятельности частных военных компаний в мире в целом и в Африке, в частности, посвящено немало работ зарубежных авторов [Brooks, 2002; Minnaar, 2004; Kinsey, 2006; Beekhuis, 2015; Badzyriska, 2021 и др.], в основном указывающих на положительные стороны использования ЧВК при разрешении военно-политических кризисов. В свою очередь, российские исследователи [Мартьянов, 2011; Коновалов, Валецкий, 2013; Печорский, 2013; Никитин, 2023; Наумов, 2023 и др.] с большей осторожностью подходят к оценке участия частных военных компаний в обеспечении безопасности в различных регионах мира и указывают на их нередко деструктивное влияние на процессы госстроительства в развивающихся странах. Следует отметить, что при наличии большого массива литературы, касающейся деятельности ЧВК в Ираке и Афганистане, особенности развития этого феномена на Африканском континенте пока не получили достаточного внимания российских африканистов. Используя комплексный подход к указанным процессам и явлениям, а также принципы сравнительного анализа данных и критической оценки информации авторы статьи постарались восполнить этот пробел. «Наемники», «солдаты удачи», «псы войны» – так нередко называют сотрудников частных структур, предоставляющих военные и охранные услуги. Зачастую – в различных контекстах – эти и другие подобные обозначения имеют негативный оттенок, хотя мировым сообществом уже давно признано отличие бойцов зарегистрированных ЧВК от индивидуальных наемников, которые до сих пор существуют, но с трудом выдерживают конкуренцию с законными предприятиями. Более того, в последние два десятилетия ЧВК все чаще воспринимаются как «спасители» и «успешная альтернатива» регулярным армиям. Так или иначе, но приватизация услуг по обеспечению безопасности становится одним из главных трендов современности. Использование западными (США, Великобритания и др.), как, впрочем, и региональными (ЮАР) «центрами силы» своих или транснациональных ЧВК в международных миссиях по обеспечению безопасности и для оказания военизированных (т.е. не для участия в вооруженных столкновениях напрямую, что запрещено законодательствами многих стран, а для вспомогательных действий) услуг наблюдалось в течение многих десятилетий, в т.ч. в Конго (нынешней Демократической Республике Конго, ДРК) и в Нигерии во время войны в Биафре уже в 1960-е гг. [Мазов, 2021]. Однако с особой интенсивностью «приглашение» ЧВК для работы в зонах нестабильности стало происходить с 1990-х гг., т.е. после окончания холодной войны, когда многие страны начали сокращать численность своих вооруженных сил (ВС), в результате чего образовалась огромная армия безработных военнослужащих, которым нужно было где-то применять свои навыки. Именно это и послужило толчком к созданию по всему миру большого числа частных военных/охранных структур. В результате международная система безопасности начала претерпевать значительные изменения, так как ответственность национальных ВС за сохранение политической стабильности стала вытесняться аутсорсингом услуг по охране жизненно важных государственных интересов и обеспечению «мира во всем мире». В настоящее время наблюдается бурный рост числа ЧВК, действующих, в т.ч., и на международной арене. Среди них доминируют частные компании Великобритании и США, в большом количестве представленные на Африканском континенте. АМЕРИКАНСКИЕ И БРИТАНСКИЕ ЧВК НА АФРИКАНСКОЙ ЗЕМЛЕ Среди американских (или зарегистрированных в США) ЧВК, получивших наибольшую известность благодаря их работе в Африке и на Ближнем Востоке, прежде всего следует назвать Military Professional Resources Incorporated (MPRI), DynCorp, Pacific Architects & Engineers (PAE) и Blackwater (с 2011 г. – Academi), осуществляющие свою деятельность на основании лицензии Государственного департамента США и Управления по контролю над торговлей военной продукцией. Наиболее известными британскими компаниями, оставившими свой след на африканской земле, являются Sandline International, ArmorGroup International, Erinys International Ltd. и др. Надо сказать, что принципы и характер работы американских и британских ЧВК имеют заметные различия. Если первые, в основном нанимающие ветеранов армии США, действуют активно и часто непосредственно участвуют в боевых действиях, то последние предпочитают для боевых действий использовать местные кадры и избегать работы в особо опасных районах. Американские ЧВК, как правило, имеют тесные контакты с Госдепом и Пентагоном, пользуются их полным доверием и именно с ними заключают контракты, в т.ч. на работу в Африке, где выполняют – наряду с обозначенными в договорах функциями – и задания правительства США. Вашингтон ежегодно тратит более 500 млн долл. на услуги ЧВК за границей; в 2022 г. расходы США на подготовку с помощью частных структур иностранных военных и полицейских более чем в 60 странах, на которые они стремятся расширить свое влияние, превысили 1,6 млрд долл. [Picard, Goodman, 2022, p. 13]. К настоящему времени ЧВК стали неотъемлемой частью зарубежных военных операций и внешнеполитической деятельности Соединенных Штатов. Надо сказать, что в Африке американские ЧВК заметно активизировались именно в 2020-е гг. в связи с обострением геополитической ситуации в мире в целом и на Черном континенте, в частности. Так, в 2020 г. компания Bancroft Global Development начала обучать ведению разведки солдат и офицеров Народных сил обороны Уганды; Bellator Group Inc. в том же году подписала с Госдепом контракт на обучение и оснащение тунисских сил безопасности; Global Guardian обеспечивает безопасность частных промышленных объектов по всему континенту [Global Guardian, 2024]; AdvanFort Co. занимается борьбой с пиратством у берегов Восточной и Западной Африки [These Walls, 2021]. При этом ЧВК не только служат инструментами расширения влияния США на страны-клиенты, но и подпитывают в них коррупцию и конфликты, предоставляя советников для местных ВС и полиции; раздувая (в целях продления контрактов) слухи о мнимых или реальных угрозах безопасности, что может подталкивать власти к неоправданно агрессивным действиям; устанавливая контроль над месторождениями ценных полезных ископаемых и обостряя конкуренцию за них между различными игроками; подкупая государственных чиновников с целью побуждения их принять то или иное решение; поддерживая местные криминальные или антиправительственные группировки; участвуя в незаконном обороте оружия и т.д. [Picard, Goodman, 2022, p. 6]. В большинстве случаев районы действий американских, как, впрочем, и британских, ЧВК в Африке совпадают с присутствием там западных промышленных компаний и ТНК, прежде всего горнодобывающих [Foaleng, 2007, p. 44]. Контакты между британскими ЧВК и правительством Соединенного Королевства сохраняются со времен холодной войны, чему способствуют общие политические взгляды наемников, многие из которых служили в армии, в т.ч. в Специальной воздушной службе (SAS), и зачастую имеют неформальные отношения с сотрудниками Министерства обороны, Секретной разведывательной службы (MI6) и Форин Офисом, что позволяет британским властям продвигать свои внешнеполитические интересы в самых отдаленных точках планеты, в т.ч. в Африке [Kinsey, 2006, p. 16]. Так, желая обеспечить контроль над подходами к Красному морю и Суэцкому каналу, еще в 1960-е гг., при правлении в Египте Гамаля Абделя Насера, стремившегося воспрепятствовать неоколониальным устремлениям Букингемского дворца, британское правительство при поддержке SAS создало офис по вербовке бывших офицеров разведывательных служб в качестве наемников для оказания помощи противникам мятежного египетского президента. Это решение тогдашнего британского премьер-министра Гарольда Макмиллана привело к созданию первой коммерческой компании, продававшей военные услуги, – Watchguard. Компания должна была защищать интересы своей страны там, где власти по каким-то причинам не могли действовать напрямую, и не принимала в качестве клиента никакое правительство, которое могло рассматриваться как «враждебное» Лондону. Зонами деятельности Watchguard стали Ближний Восток и Африка; услуги включали военную разведку, консультации, охрану глав государств, дружественных британскому правительству, и подготовку спецназа [Sanders, 1990, pp. 88–96, 371–372]. По примеру Watchguard в 1970-е гг. начали действовать британские ЧВК Kroll, Control Risks Group, Defense Systems Ltd и Saladin, которые стали брать на себя решение вопросов безопасности коммерческих предприятий, постепенно дистанцируюсь от тайных операций, проводившихся по заказу правительства. Переход на коммерческие рельсы, начавшийся в середине 1970-х гг., продолжился в следующие десятилетия – в немалой степени в связи с возникновением т.н. новых войн, которые ведутся не столько на полях сражений между противоборствующими армиями, сколько там, где государственный контроль ограничен отдаленностью от центра (столицы), отсутствием инфраструктуры, слабостью местных органов власти и малочисленностью армейских подразделений, т.е. там, где поддержание стабильности выходит за рамки возможностей правительств, не способных эффективно реагировать на военно-политические кризисы и вынужденных обращаться за помощью к других игрокам, в т.ч. к иностранным ЧВК. Роль и функции ЧВК могут различаться по объему и содержанию. Так, миссия MPRI, с начала 2000-х гг. продвигающей американские интересы и политику в Африке, заключается в подготовке местных военнослужащих и в наделении их организационными навыками. В 2000-е гг. компания осуществляла подобную деятельность по контрактам с правительствами Экваториальной Гвинеи и Нигерии [Fulloon, 2015, p. 45]. Кроме того, MPRI реализует – по договору с Пентагоном – различные программы, которые варьируются от поддержки процессов «демократизации» до «обучения действиям в чрезвычайных ситуациях» (например, «Программа обучения и помощи в африканских чрезвычайных операциях» – The African Contingency Operations Training and Assistance, ACOTA). Эта программа в 2004 г. сменила «Африканскую инициативу реагирования на кризисы» (African Crisis Response Initiative, ACRI), в рамках которой были подготовлены несколько тысяч африканских миротворцев, в то время как по программе ACOTA обучаются солдаты и офицеры национальных ВС. Целью этих программ является повышение боеспособности африканских армий, чтобы они могли осуществлять миротворческую деятельность и оказывать помощь гуманитарным операциям без прямой военной поддержки США, которые таким образом не только освобождают своих военных для выполнения других задач, но и способны отслеживать настроения в ВС континента и оказывать на них влияние [Hampton, 2014]. При этом персонал, например MPRI, не участвует в боевых действиях, и сотрудники компании не обязательно обладают навыками бойцов спецназа [Foreign Affairs, 2002], которые обычно требуются от работников ЧВК. Хотя ЧВК могут набирать персонал на мировом рынке частных военных услуг, они по-прежнему тесно связаны с правительствами стран их происхождения. В то же время, если американские ЧВК в основном действуют по контрактам с государственными органами США (например, компания AirScan работала в Анголе по соглашениям с Госдепом и Пентагоном, осуществляя для них, а заодно и для местных властей воздушную разведку [Englewood, 2002]), то британские больше ориентируются на заключение договоров с коммерческими предприятиями, хотя не отказываются и от «делового» сотрудничества с африканскими правительствами. Надо сказать, что в африканских странах государственная монополия на обеспечение безопасности всегда представляла собой по сути применение инструментов насилия в рамках отношений «патрон–клиент», предполагавших использование традиционными правителями, местными органами власти, президентами и отдельными политиками – в целях собственной защиты – племенных ополчений, иностранных военных подразделений (например, сенегальских стрелков или марокканской гвардии) и групп телохранителей, т.е. своего рода частных армий, поэтому «приватизация» безопасности на континенте не может рассматриваться в качестве «инновации», требующей привыкания. Наличие в той или иной африканской стране стратегических полезных ископаемых (нефти, урана, меди, колумбита-танталита и др.) и оспариваемая возможность получения доходов от их эксплуатации являются как наиболее распространенными поводами к началу конфликта, так и одним из факторов, побуждающих правительства к найму иностранных ЧВК: во-первых, власти стремятся, но не могут самостоятельно сохранить контроль над природными ресурсами; во-вторых, именно их наличие позволяет оплачивать услуги частных военных структур, в т.ч. и путем предоставления лицензий на эксплуатацию месторождений. Одним из примеров, чаще других использующихся западными исследователями, является участие южноафриканской Executive Outcomes (ЕО) и британской Sandline International (SI) в разрешении в 1990-е – начале 2000-х гг. конфликта в Сьерра-Леоне, где первая получила в качестве части оплаты услуг концессию на разработку алмазных приисков, а вторая, нанятая правительством Великобритании, защищала интересы бывшей метрополии в сьерралеонском горнодобывающем секторе [Singer, 2003, p. 102]. То есть подобные договоренности приносят выгоду прежде всего западным странам, озабоченным сохранением притока африканских сырьевых товаров на мировые рынки. Сначала ни западные, ни африканские правительства не придавали большого значения роли ЧВК в обеспечении безопасности. Ситуация изменилась в 1990-е гг., когда Executive Outcomes начала проводить военные операции – сначала по контракту с правительством Анголы, а затем Сьерра-Леоне, – признанные мировым сообществом «успешными». Деятельность ЕО, позволившая временно снизить накал конфликтов в обеих странах, предоставила мировому сообществу в лице ООН и Запада возможность ограничить уровень своей ответственности за происходившее в них. Именно с учетом эффективности работы ЕО западные политики начали выступать с предложениями привлечь ЧВК к обеспечению международного мира и безопасности. Окончание холодной войны привело к необходимости пересмотра многими правительствами своей внешней политики, так как они столкнулись с набором новых проблем, источником которых была в т.ч. и Африка, где Западу нужно было сохранить свои экономические интересы. Развитые страны, прежде всего США и Великобритания, не нашли альтернативы использованию ЧВК, так как возможность военной помощи многочисленным американским и британским компаниям, а также ТНК, оказавшимся в зонах нестабильности, со стороны соответствующих государств даже не рассматривалась [Kinsey, 2006, p. 59]. «ПРИВАТИЗАЦИЯ» МИРОТВОРЧЕСТВА Хотя западные ЧВК, как правило, работают на правительства развивающихся стран, используя свои ресурсы для сохранения или достижения в них стабильности, а также для охраны государственных и коммерческих объектов, они все больше вовлекаются в международные операции по поддержанию мира, в рамках которых их деятельность финансируется крупными мировыми «центрами силы», т.е. промышленными державами, не желающими отправлять свои воинские контингенты в зоны конфликтов. Деятельность ЧВК в Анголе и Сьерра-Леоне продемонстрировала способность частных структур добиваться относительного мира в «сложных» районах Африки. В результате ООН начала рассматривать частные военные компании в качестве если не альтернативы регулярным армиям, то по крайней мере вспомогательной силы при реализации миротворческих задач. В свою очередь, частота вооруженных конфликтов на континенте предоставила большой спектр коммерческих возможностей для частных военных структур. Следует отметить, однако, что вопрос о правомерности использования ЧВК в миротворческих операциях, вставший несколько десятилетий назад, до сих пор остается на повестке дня ряда международных организаций, в т.ч. ООН, которая начинает относиться к этому феномену как к данности, без которой нельзя обойтись. Между тем перевес в дискуссиях о целесообразности обращения к частным структурам за помощью при разрешении военных конфликтов в пользу их использования произошел после гибели в 1993 г. в Сомали 18 американских, а в 1994 г. во время геноцида в Руанде – 12 бельгийских миротворцев: западные страны стали по возможности уклоняться от отправки своих контингентов в африканские миссии ООН. Привлечение ЧВК стало своего рода панацеей от возбуждения в государствах – участниках миротворческих миссий недовольства гибелью своих военных в странах, до которых большинству американцев, например, нет никакого дела, тем более что потери среди сотрудников частных военных компаний ни в каких официальных сводках с мест вооруженных столкновений не указываются. Между тем миротворческие миссии ООН в Африке в среднем почти на 70% состоят из африканских солдат и офицеров, т.е. страны континента направляют в зоны конфликтов тех же военнослужащих, которые, как правило, оказываются неспособными обеспечивать безопасность своих граждан. Африканские контингенты обычно недостаточно экипированы, недофинансированы и плохо обучены. Именно поэтому нежелание Запада, с одной стороны, и неспособность африканцев, с другой, обеспечивать эффективное функционирование миссий ООН обусловили необходимость их усиления дополнительными игроками, каковыми и стали многочисленные ЧВК, постоянно наращивающие свою боевую мощь, получающие доступ к современным техническим средствам, к новейшему тактическому вооружению и охотно принимающие на себя часть армейских и полицейских функций. Учитываются, конечно, и такие их качества, как опыт боевых действий и внутренняя дисциплина, – то, чем обычно не могут «похвастаться» африканские ВС, а также способность к быстрому, двух-трехнедельному развертыванию, в то время как обычные сроки дислокации контингентов стран – участниц операций ООН достигают 3–6 месяцев. Так, в Сомали во время развертывания там миссии ЮНОСОМ I (1992–1993) – в ходе операции «Восстановление свободы» (декабрь 1992 г.) под совместным командованием США и ООН – американская ЧВК Brown & Roots намного опередила высадку на побережье морской пехоты США [Deschamps, 2015, p. 33]; ЕО начала свою деятельность в Анголе и Сьерра-Леоне в течение месяца после подписания контракта; во время геноцида в Руанде в апреле 1994 г. руководители EО предлагали отправить небольшой контингент в эту страну в течение 14 дней, а в следующие 6 недель – еще 1500 бойцов, от чего ООН отказалась, не осознав важности этой инициативы [Fitzsimons, 2015, p. 3]. ЧВК использовались почти всеми миротворческими миссиями ООН в Африке. Это сотрудничество обычно происходит по трем направлениям: материально-техническое и транспортное обеспечение (обслуживание баз, аэропортов и т.д.); полицейская деятельность (разминирование, разоружение, обеспечение безопасности персонала и помещений) и обучение миротворцев. Например, американская ЧВК International Charter Incorporated (ICI) использовалась ООН для транспортировки войск и грузов в Либерию, внутри этой страны, а также в Анголу, Сьерра-Леоне и Нигерию. В свою очередь, MPRI во время гражданских войн в Либерии в 1990-е–2000-е гг. обучала африканских миротворцев обращению с военной техникой, предоставлявшейся США, а DynCorp и Pacific Architects & Engineers тренировали солдат либерийской армии. Еще одна американская ЧВК – G4S – занималась под эгидой миротворческой миссии ООН картографированием минных полей и обезвреживанием боевых снарядов в Южном Судане [Частные военные компании, 2015, с. 12], а Brown & Roots в 1992–1995 гг. обеспечивала логистику для миссии ООН в Сомали [Deschamps, 2015, p. 33]; Academi (бывшая Blackwater) предоставляла охранные услуги правительству Судана [Company, 2012]. В ДРК ООН использовала компанию Pacific Architects & Engineers для ремонта аэродромов и управления воздушным движением [Fitzsimons, 2015, p. 6]. Мандат миссий ООН не предполагает ведение войны или уничтожение врага; миротворческие силы не являются инструментом, используемым для поддержки местных армий в их борьбе с врагами режима; резолюции ООН принимаются (по крайней мере должны приниматься) с уважением к национальному суверенитету. ЧВК не ограничены подобными правилами, поэтому их деятельность и кажется, и действительно является более эффективной, нежели действия миротворцев. Правда, позитивный эффект от работы ЧВК проявляется лишь в течение короткого временного периода, так как в их задачи не входит обращение к причинам и предпосылкам гражданских войн и конфликтов. Они лишь откладывают возобновление боевых действий, поскольку благодаря возможному перемирию стороны обретают время для перегруппировки и укрепления своих рядов, как это произошло в Сьерра-Леоне в 1995 г. после вывода из страны бойцов ЕО. Между тем, признанные успехи ЧВК в деле оказания помощи миротворческим миссиям нередко перекрываются негативными «аспектами» их деятельности. Так, считается, что, будучи коммерческими предприятиями, ориентированными на прибыль, они заинтересованы в поддержании своего имиджа надежной компании, что предполагает, в частности, неучастие в какой-либо противоправной деятельности, следование законам страны-клиента, а также правилам, установленным миссиями, и т.д. Однако на практике многие бойцы частных структур не только совершают уголовные преступления (насилие в отношении мирных граждан, грабежи, вымогательства), но и занимаются контрабандой оружия и наркотиков и другой незаконной деятельностью. Подобные явления были особенно распространены в ДРК, где миротворческие миссии ООН – МООНДРК (1990–2019) и МООНСДРК (2019–н.в.) – в течение десятилетий нанимали ЧВК, действовавших в основном в восточных, богатых полезными ископаемыми, районах страны и тайно сотрудничавших с местными антиправительственными группировками и криминальными структурами [Точигин, 2021]. Деятельность ЧВК, участвовавших в разрешении африканских конфликтов, вызывает неоднозначную оценку. С одной стороны, уже упоминавшиеся Ехесutive Outcomes и Sandline International, многие годы работавшие в обширном регионе от западноафриканского побережья Атлантического океана до Великих Африканских озер в центральной части континента, оказались довольно эффективными в борьбе с различными группами повстанцев, в защите правительственных и промышленных объектов, в осуществлении разведки, в раздаче гуманитарной помощи и в подготовке местных ВС; с другой, – и EO, и SI, и другие частные военные компании были замешаны в нарушениях прав человека, в коррупционных скандалах (например, в 2012 г. бывший генеральный директор крупной американской ЧВК KBR признал себя виновным в даче взятки в размере 182 млн долл. нигерийским чиновникам за контракт на сумму в 6 млрд долл. на восстановление инфраструктуры в пострадавшей от конфликта дельте р. Нигер и был приговорен к 30 месяцам тюрьмы [Ex-KBR Chief, 2012]), в игнорировании эмбарго ООН на поставки оружия и, главное, в разграблении природных ресурсов континента [Nigeria, 2009]. Надо сказать, что ни одна миротворческая миссия ООН в Африке (за исключением, пожалуй, МООНСЛ, которая уже после исхода из Сьерра-Леоне бойцов ЕО и SI все-таки смогла добиться прекращения 11-летней, длившейся с 1999 по 2002 г., гражданской войны) не добилась – будь то с помощью ЧВК или без таковой – своей цели: замирения сторон. Возникает вопрос: а зачем вообще использовать дорогостоящие ЧВК, если их присутствие мало влияет на результаты международных миротворческих операций? Напрашивается ответ: без ЧВК миссии ООН не смогли бы добиться даже относительного снижения уровня насилия. Что же касается «глобальной» задачи – прекращения конфликта, ее можно было бы решить, используя военные навыки ЧВК, но был бы нарушен основной принцип миротворчества – принцип нейтральности, которого должны придерживаться и миссии ООН, и частные военные структуры, если они нанимаются именно главным мировым «центром силы», а не конкретными правительствами. Для правительств африканских стран, охваченных конфликтами, предоставление ЧВК лицензий на занятие горнодобывающей и прочей коммерческой деятельностью нередко является едва ли не единственной возможностью «оплатить» их услуги, хотя зачастую говорится об экономичности использования частных военных структур. Действительно, использование ЧВК может обойтись дешевле, чем экипировка армии. Например, ежемесячные затраты EО во время работы в Сьерра-Леоне составили 1,19 млн долл., тогда как расходы ООН там же – 19,4 млн долл. [Beekhuis, 2015, pp. 27–28]. Высказывались даже мнения, что нужно собрать самые эффективные частные компании и заплатить им миллиард долларов, чтобы они положили конец всем африканским войнам, тем более что бойцы ЧВК прибывают в зоны конфликтов со своим оборудованием, но предоставление им прав на эксплуатацию природных ресурсов, причем бесконтрольную, объективно обходится государствам дороже, нежели содержание ВС или миротворческих контингентов. Существует и другая проблема: разрешение конфликтов ЧВК невыгодно, так как, во-первых, они могут остаться без высокооплачиваемой занятости, потому что просто охранные услуги не так хорошо оплачиваются; во-вторых, в зоне нестабильности они могут безнаказанно заниматься самой разнообразной деятельностью – как законной (например, EO во время войны в Анголе заключила контракт с канадской нефтяной компанией Ranger Oil на охрану перевозок из порта Сойо, находившегося под контролем повстанцев, оборудования для бурения скважин [Barlow, 2008]), так и незаконной – торговлей наркотиками, оружием и т.д., подрывая таким образом и экономику, и политическую ситуацию в государстве-клиенте. Интересно, что правительства африканских стран охотно – несмотря на перечисленные выше проблемы с ЧВК – нанимают их для обеспечения собственной безопасности, но участие частных военных компаний в миротворческих миссиях вызывает у лидеров континента постоянное недовольство, так как участие в миротворчестве – хороший источник поступления в казну денежных средств [Singer, 2001, p. 187]. Считается, что бойцы ЧВК более надежны, чем солдаты регулярных армий, склонные к панике на поле боя, к дезертирству, смене сторон противостояния и т.д. Однако частные военные компании, как правило, имеют право покинуть зону конфликта и могут разорвать контракт в одностороннем порядке, не переживая за последствия, если их не устраивают сложившиеся условия. Так произошло, например, с южноафриканской ЧВК, которая в 2015 г. сначала успешно сражалась с «Боко Харам», а затем поспешно покинула Нигерию и бассейн озера Чад со всеми своими танками и самолетами по причинам, до сих пор точно не известным, якобы из-за разногласий с нигерийскими командирами. Более того, бойцы ЧВК занимали то одну, то другую сторону в конфликте. В результате правительство Нигерии стало ограничивать соглашения с военными подрядчиками обучением солдат и установкой оборудования, что создает меньшие политические риски, нежели участие ЧВК в боевых действиях [Nigeria’s Frosty Interest, 2022]. Самая большая проблема с использованием ЧВК, как представляется, состоит в их пренебрежительном отношении к местному населению. Так, в сентябре 2020 г. правительство Мозамбика привлекло южноафриканскую компанию Dyck Advisory Group к борьбе с исламистами в провинции Кабу-Дельгаду. ЧВК прибыла в столицу региона г. Пембу с 4-мя вертолетами, укомплектованными несколькими десятками человек, и участвовала в воздушных боях, обеспечивая прикрытие армии Мозамбика и во время неизбирательных обстрелов уничтожая мирное население [Governo moçambicano, 2020]. Того же эффекта, ради которого она нанималась, ЧВК не добилась. В феврале 2021 г. власти страны заключил контракт еще с одной южноафриканской компанией – Paramount Group, но, как и действий полиции и армии, ее присутствия в Кабу-Дельгаду оказалось недостаточно, чтобы остановить или сдержать нападения повстанцев; напротив, конфликт обострялся, а в результате действий ЧВК, в т.ч. ковровых бомбардировок, погибли сотни мирных жителей [Evolution, 2022]. В соответствии с различными международными законами и конвенциями ЧВК, нанимаемые миротворческими миссиями, не должны непосредственно участвовать в боевых действиях, оказывая услуги по разминированию, охране объектов, сопровождению конвоев, охране военных баз и лагерей беженцев, перевозкам, поставкам; иногда они оказывают медицинские и прочие услуги. На деле же это выглядит лукавством, потому что чего стоит охрана объектов и конвоев, если в случае нападения на них солдаты ЧВК будут уклоняться от вооруженных столкновений? ЗАКЛЮЧЕНИЕ Несмотря на то, что ЧВК являются относительно новым явлением в сфере международной безопасности, они получают все большее признание правительств, в т.ч. африканских, гражданского общества и международных организаций в качестве законных субъектов, способных оказать положительное влияние на международную безопасность. Идея о том, что использование ЧВК лишает государства монополии на насилие, нивелируется тем, что частные военные компании могут способствовать укреплению государственной власти, которая в результате, скорее, реконфигурируется, а не разрушается. Великобритания и США все активней используют ЧВК для защиты и продвижения своих экономических и политических интересов на Африканском континенте. Более того, частные военные структуры становятся эффективными инструментами в арсенале мировых «центров силы», не всегда готовых использовать свою военную мощь за рубежом в связи с политическими или имиджевыми проблемами, возникающими при реализации «ответственных» внешнеполитических решений, а также вовлекаться в миротворческие операции, которые не затрагивают напрямую их стратегические интересы. Поэтому в определенных обстоятельствах возникает выбор: либо использование ЧВК, либо бездействие по примеру того, что наблюдалось в Руанде в 1994 г. То есть отказ от использования частных военных компаний в случаях, когда они являются единственными силами, способными и готовыми действовать в условиях кровопролитного конфликта, представляется неоправданным. Тем более что зачастую приходится выбирать между ЧВК и крайне неадекватным миротворчеством. Несмотря на нерешенность многих проблем (нарушения ими прав человека, участие в незаконной деятельности и др.), связанных с использованием ЧВК, представляется что их использование западными (и не только) «центрами силы» в Африке и в других регионах мира будет расширяться, а, возможно, недалеко и то время, когда именно частные военные компании будут возглавлять все международные операции по обеспечению безопасности. |