|
Статья
|
Китай – общество знакомых людей. Фэй Сяотун
ВВЕДЕНИЕ
Традиционные китайские принципы выстраивания отношений – стратагемное мышление, дополненные еропейскими манипулятивными практиками, формируют новую коммуникативную реальность. Глубокие исследования манипулирования, проведенные Б.Н. Бессоновым, В.П. Даниленко, Е.В. Доценко, С.Г. Кара-Мурзой, В.П. Шейновым, Э. Шостромом, А.М. Филатовым, Сун Баоанянем, Цзя Юйцзяо, Ни Яном, Чжао Лили, П. Хофером, Дж. Рудиновым и многими другими, создают научную базу для проведения социологического анализа этого феномена на новом уровне систематизации.
Стратагемное мышление и манипулятивные практики китайских руководителей на бытовом и научном уровнях воспринимаются проблемно. На бытовом уровне отношение к стратагемному мышлению уважительное и заинтересованное, в то время как к манипулированию – скорее негативное. В общественном сознании стратагемам отведено место национального культурного кода китайцев, а манипулятивные практики, напротив, относят к темной стороне треугольника личности (Земля, Небо, Человек) и индоктринации – некритическому восприятию получаемой информации [My, 2010].
Китайские научные исследования раскрывают иное отношение к манипуляциям в управлении. Во-первых, отмечается такая особенность, как нацеленность на «тактику атак людскими волнами», а присущая традиционной модели управления логика жестких распоряжений и контроля все больше обнажает ее ограниченность [Ян, 2023, с. 74–86]. Во-вторых, в китайской традиции признание первенства морали и репутации является базовым основанием всякого социального взаимодействия. Однако в научных исследованиях, в отличие от бытовых представлений, этические проблемы манипулирования воспринимаются, скорее, терпимо. В-третьих, манипулятивные практики китайских руководителей являются технологиями реализации принципов концепции «цзяо хуа» («обучение и воспитание»), предполагающей добровольное желание исполнять его волю [Чжао Лили, Цюй Сихуа, 2005, с. 85–88]. Манипулирование в данном случае рассматривается как условие жизнеспособности системы, стандартно воспринимаемое китайцами в моральном и эмоциональном смысле или как «позитивное» и «хорошее», или как «негативное» и «плохое».
Эмпирическая часть анализа проблемы базируется на авторских исследованиях, проведённых с 2014 по 2022 гг. и посвящённых оценке качеств личности китайского руководителя. В интернет-опросе предлагалось оценить 24 качества китайских руководителей, в т.ч. умение манипулировать. В опросе приняли участие 1472 человека из различных провинций Китая в возрасте от 18 до 66 лет [Дерюгин и др., 2020, с. 139–160]. Выводы статьи опираются на результаты ряда интервью и фокус-групп с китайскими молодыми предпринимателями [Дерюгин и др., 2017].
Цель исследования – выявление, обоснование и эмпирическое подтверждение различий в оценке роли манипуляций в общественном сознании китайцев и среди руководителей китайского бизнеса, социальная обусловленность этого явления.
Методология исследования. Манипуляция, как явление в управлении, зародилась на Востоке, в том числе, и китайское стратагемное мышление, являющееся неотъемлемой частью национальной китайской психологии. Реальный отсчёт обобщений о манипулятивных практиках в китайских трактатах начинается со времени военачальника и философа Сунь-цзы, который за 500 лет до новой эры написал знаменитую книгу «Искусство войны» («Трактат учителя Суна»). Китайский термин «цзи» обозначает план, расчет, но это «коварный» план, предполагающий уловку или хитрость [Зенгер, 2004]. В европейской литературе «цзи» перевели как греческое слово (греч. Στρατήγημα) «стратагема». Нередко используется другой вариант слова – «стратегема», что на наш взгляд более точно отражает смысл понятия (от слова «стратегия» – общий план на дальнюю перспективу), а не от слова «страта» (слоистость). Но поскольку укоренилось слово «стратагема», далее мы будем использовать этот, укоренённый, вариант понятия. В работе Сунь-цзы содержится 36 стратагем, которые в ряде восточных сран включены в обязательные курсы подготовки руководителей высшего звена и линейных менеджеров. Сформулированные как принципы конфликтного взаимодействия, стратагемы выражают идеи, основной смысл которых раскрывает направленность на обеспечение победы и превосходства. В современном мире конкурентная победа важна не только в войнах, но также и в бизнесе, где есть свои атаки, поражения, победы, конфликты, что даёт повод Д. Чейзу отождествлять рыночные отношения с войной [Чейз, 2015]. Манипулятивный потенциал стратагем как инструментария достижения успеха в деятельности современных менеджеров обстоятельно описан в работе И.Ю. Востриковой и Т.Б. Уржумцевой [Вострикова, Уржумцева, 2017, с. 28].
МАНИПУЛЯТИВНЫЕ ПРИЕМЫ
Если стратагемы ориентируют на хитрость в достижение дальних целей и долгосрочных результатов (нередко абстрагированной «победы»), то манипулятивные приёмы и способы применимы к частным конкретным ситуациям управления, их можно варьировать в зависимости от меняющейся ситуации. Специфические свойства манипулятивных приёмов заключены в достижении целей и успеха на основе скрытой коммуникации, различий во мнениях собеседников, частно имморальных действий манипулятора, обход волевых действий и доминировании над адресатом манипуляции. Насколько стратагемы и манипулятивные приемы могут взаимодополнять друг друга – вопрос остается перспективным для специального исследования. В частности, вывод о непрямых, корреляционных связях между китайскими стратагемами и тактиками манипуляции (контр-манипуляциями) сделан М.В. Петровой по результатам ее исследования [Петрова, 2016, с. 213].
Общим основанием китайского стратагемного мышления и практиками манипуляций выступает использование слабых мест противоположной стороны, извлечение выгоды из взаимодействия. Сунь-цзы исходит из принципа возможности выигрыша в любой ситуации, всегда и всюду: против победителя; при равных силах с другой стороной; при атаке; при наличии преимуществ над противником; в безвыходной ситуации; для запугивания и достижения перевеса сил над противником и в известном смысле стратагемы и манипуляции творят современный мир китайского бизнеса. На основе проведенных фокус-групп, могут быть определены основные социальные особенности феномена манипулирования.
Во-первых, в китайской практике управления технологии манипулятивного социального взаимодействия играют более важную роль, чем другие технологии управления (административные, экономические, психологические). По результатам эмпирического исследования активное общение и нацеленность на формирование коллективизма получили максимальные рейтинги: с большим отрывом на первых местах оказались общение и коллективизм, далее – лидерство и с существенным отрывом на последних местах – мотивация. Как показали глубинные интервью, проблема мотивации для китайских руководителей была не очень понятна как таковая: часть руководителей не понимали, о чём еще можно общаться с сотрудниками, если не о работе. У российских предпринимателей значимость коммуникативных технологий оказалась несколько иной: на первом месте с большим отрывом – личное лидерство, далее – коллективизм и мотивация, примерно на одном уровне, и на последнем месте – общение.
Во-вторых, в китайской истории управления стратагемы трактуются как «вечные правила», абсолютизирующие социальную обусловленность роли власти, иерархии и подчинения. По результатам эмпирического исследования, власть, как функция управления для китайских руководителей более старших возрастов, оказалась наиболее важной и оценивалась значимее технологий общения и командообразования, важнее целеполагания и контроля, важнее капитала и бизнес-идеи – важнее всего. Значительная часть молодых руководителей, напротив, оказалась более «европеизированными» и более ориентированными на использование формализованных принципов европейского менеджмента. Для молодых китайских руководителей целеполагание и контроль также оказались более важными, чем для российских молодых предпринимателей.
В-третьих, в китайском общественном мнении манипулятивные практики руководителей вообще не рассматриваются как сложная этическая проблема до того момента, пока они используются в отношении молодых сотрудников, осваивающих должностные обязанности вплоть до достижения высокого профессионального уровня. По словам участников фокус-группы, «манипуляция будет восприниматься как норма, пока руководитель и подчиненные находятся в отношениях «учитель-ученик». Однако после достижения сотрудником высокого уровня профессиональной социализации манипулирование такими работниками не приветствуется и даже осуждается. Подчеркнём, что достижение работниками высокого уровня профессиональной социализации может занимать довольно длительный период.
Таким образом, социальные условия и факторы реализации принципов стратагемного мышления и манипулятивных практик в деятельности китайских руководителей выступают не простым фоном их использования, но, напротив, являются сущностными, содержательными основами коммуникации.
Манипулятивные практики, т.е. опривыченные, распространенные манипуляции, интегрируют три составляющие: стратагемное мышление, конфуцианские принципы ведения диалога и манипулятивные приемы, основанные на учете ментальных особенностей жителей Китая. Такая комбинация формирует специфику китайской манипулятивной коммуникации, а также специфику общения с внешними агентами, в которых согласовываются или уточняются интересы (в обоюдном или одностороннем порядке) [Стацевич и др., 2007, с. 150]. Им присущ определенный стереотипный характер.
Используемые китайскими руководителями приемы манипулирования заключаются в достижении двуединой задачи – «подтверждение принадлежности к социуму» и «контроль за сохранением власти и иерархии». Это означает, что, с одной стороны, безоговорочно признается ценность группового единства и тотального коллективизма: все китайцы – члены одной огромной семьи, не знающие личных границ и принадлежащие к единому китайскому социуму. С другой – какими бы ни были коллективистские отношения в организации, власть руководителя и иерархия остаются незыблемыми в любых межличностных отношениях, предполагающими коррекцию любых отклонений. Таким образом, манипулятивные приемы, можно разделить на две группы: 1) предполагающие обеспечение социального единства организации как части китайского общества: Китай – общество знакомых людей (Фэй Сяотун), (далее – приёмы включения/исключения из социума), и 2) утверждающие властные полномочия и послушание (далее – приёмы контроля и утверждение иерархии и власти).
Обобщения реализуют ментальную идею о социальном единстве всех китайцев: любой среднестатистический китаец стремится к созданию сильных социальных связей – гуаньси (关系) и общественному одобрению [Сун Баоань, Цзя Юйцзяо, 2009]. Поэтому объединение руководителей и подчинённых в одну семью, использование местоимений «мы», «наше», «вместе», словосочетаний «мои друзья» и пр., носят значимую положительную коннотацию и «дух дружбы». Отождествление руководителя с организацией выражает положительный заряд, что особенно важно в начале построения отношений: «Сначала будь как невинная девушка – и противник откроет у себя дверь», – советует Сунь-цзы [Сунь-цзы, 2019]. Для китайцев ещё более значимой положительной коннотацией обладают парные словосочетания «все» и «всегда» или, напротив, отделение от чего-то негативно или нежелательного «никто» и «никогда», в одном предложении. [Крючкова C.Е., Крючкова Е.В., 2023]. Как отмечали участники фокус-групп, использование этого приёма заключена в соучастии в одном общем деле, например, употребление вместо местоимения «мы» таких фраз, которые ориентируют отношения на достижение общих целей: «Мы же с вами хотим, чтобы наше заведение приносило людям только приятные впечатления». В китайском языке таким маркером может служить специальное местоимение «цзамэнь» (咱们, «мы с вами») используемое для усиления связи с объектом воздействия вместо более нейтрального «вомэнь» (我们, «мы»).
Ссылка на авторитеты, как показывают исследования [Брусенская, Беляева, 2022, с. 592], в китайских коммуникациях используются более широко, чем в западной управленческой культуре. С самого детства китайцев сравнивают с другими, более успешными людьми, каждый раз подчеркивается значимость сформированных широких социальных связей и статуса, конкурентоспособности [Chu Yun-han et al., 2004]. Поэтому манипулятивным потенциалом обладают сравнения с императором или победителем, выдающимися учёным или предпринимателем. Как подчеркивали участники фокус-групп, руководители постоянно кого-то ставят в пример, кого-то, напротив, подвергают критике или даже осмеянию. Здесь срабатывает безусловный принцип: любой старший, – будь то отец, чиновник, наконец, государь, – это беспрекословный авторитет для младшего, подчинённого, подданного. Ссылаясь в процессе коммуникации на авторитеты, китайские руководители существенно подкрепляют свои доводы, что придает их статусу дополнительную значимую аргументацию, не подлежащую никакому сомнению. В частности, в китайском обществе, склонном к этатистской доминанте (укрепление роли государства) [Доу Юйпэй, 2014], наиболее важен авторитет руководителей Мао Дзэдуна («великий кормчий»), Фань Бинбина, Дэн Сяопина, Си Цзиньпина, а также крупных бизнесменов Джека Ма, правозащитника Лю Сяобо, актрисы Фан-Бингбинг и других. По данным эмпирических исследований, ценности престижа и авторитета государства, экономической мощи страны и развития межгосударственных связей, в целом, – ценности социального и гуманитарного порядка для китайских предпринимателей оказались более важными, чем для российских коллег. Наконец, в китайской практике управления простое перечисление статусных характеристик личности – господин, госпожа, инженер, директор и пр., широко распространено и важно [Маслов, 2010].
Комплимент или похвала используются реже, поскольку китайцы вообще осторожно относятся к комплиментам. Нормальными признаются лишь те комплименты, которые руководители делают сотрудникам старшим по возрасту или тем, кто занимает более высокое партийное или социальное положение [Жэнь Жань, 2019, с. 662]. Возвышение собеседника посредством комплимента, сопровождающееся демонстрацией своей зависимости или безграничной лояльности, почти всегда будет оценено как индикатор желания манипулировать. Поэтому в китайской организационной культуре комплименты могут иметь не только положительную, но и отрицательную коннотацию (подкуп осуждается). Особым случаем комплимента выступает самовосхваление. Среди китайских руководителей такая практика стимулируется значимой чертой китайцев – склонностью к иерархичности отношений, что ведет к автоматическому признанию руководителей более умными и более талантливыми. В реальной управленческой практике в Китае самовосхваление не является редкостью, несмотря на декларируемое китайской культурой стремление к скромности.
Мелкие уступки и услуги. Отпустить чуть раньше с работы, не наказывать материально за разбитую посуду, простить опоздание и прочие «поблажки», дают руководителю преференции «хорошего руководителя» и в дальнейшем служат условием манипуляции. Принимая такие доброжелательные услуги, сотрудник переходит в позицию «должника». Так, китайский социолог Цзя Юйцзяо полагает, что доброжелательное поведение руководителя несет в себе значительный ресурс в силу традиционной значимости концепции «жэнь», «человеколюбие» (仁, исследователь обращает внимание на то, что иероглиф представляет собой соединение двух простых знаков: «человек» и «два», т.е. «два человека», «люди вместе», «связь между людьми») [Цзя Юйцзяо, 2010]. Иерархически воспитываемые китайцы склонны попадать в зависимость от «доброго» и «понимающего» руководителя.
Осмеяние реализует стратагему: осадить Вэй, чтобы спасти Чжао, т.е. высказать в чей-то адрес критическую оценку, при этом, напротив, поддержать другого человека [Зенгер, 2004]. Коллективное осмеяние, инициированное руководителем, ориентировано на манипулирование характерной особенностью китайцев, заключающуюся в острой реакции на негативное проявление общественного мнения в адрес «плохого» сотрудника. Глубоко осознанная зависимость от общества и практически всегда лояльное отношение к коллективу ментально не предполагают нарушения дисциплины и порядка. К тому же, как говорится в одной из стратагем, бороться с общественными правилами – пустое, проще подчиниться им, – уступать или убежать от проблем противостояния с обществом. Даже шуточная форма коллективного осмеяния может остро воспринимается китайцами и способна доводить до морального и психологического самоуничтожения (особенно, среди сотрудников-женщин, молодых сотрудников). Участниками фокус-групп приводились примеры, когда затронутое самолюбие «осмеянных» сотрудников выражалось в жёсткой самокритике и даже физическом самонаказании (начинали сами себя хлестать по щекам, приговаривая, «так тебе и нужно»). Наряду с этим, в практике общения руководитель – сотрудник в китайской организации осмеяние просто недопустимо в отношении 1) политики, политического строя своей страны; 2) родителей; 3) наставников (учителей); 4) еды; 5) интимных отношений; 6) наркомании; 7) блюстителей порядка и др. [Косинова, 2013, с. 675]. Такого рода осмеяние всегда может вызывать острую реакцию и неконтролируемое поведение подчиненных.
Навешивание ярлыков – противоположный приём обобщению (включению), значительно усиливающий критическую коннотацию метафоры «свой» – «чужой». «Чужой» в китайском языке – это не просто подчёркивание исключения из общего социального пространства, но также критика чего-то нехорошего, дурного. Как показывает исследование Т. Падериной, если концепция «我的» является эквивалентной русскому «свой», то «чужой/外星人», это не просто представитель другой социальной группы, но также «неопознанный», «плохой» и «неправильный» [Падерина, Сюэ, 2021]. Поэтому эмоциональное сопереживание определения «чужой» в отношениях китайцев значительно более глубокое, всегда предполагающее получение обратной реакции [Никитина, 2019, с. 74]. Навешивание ярлыков в китайском и европейском обществах различно по своему воздействию и обуславливает, например, многообразие форм стыда, раскаяния, вины или гнева, реинтегративного или дезинтегративного позора.
Уход или срыв общения. С позиций китайского этносознания этот приём демонстрирует умение предотвратить назревающий конфликт – одно из важнейших качеств руководителя, которое высоко ценится китайцами, в целом склонными к избеганию открытых конфликтов [Юй Цзиньхуэй, 2011]. Срыв общения позволяет руководителю контролировать ситуацию, направлять её в нужное русло. Фраза: «Всё, мы закрываем тему и возвращаемся к работе» демонстрирует владение и контроль над ситуацией, авторитет и силу руководителя.
Вопросительные предложения в практике отношений китайских руководителей и подчинённых имеют существенные особенности [Ван Ляньцэнь, 2021], поскольку вопросительные предложения типичны и всегда требуют «отчёта» подчинённого, что значительно усиливает возможности манипулирования им.
«Подтасовка карт» имеет различные варианты: возможно преподнесение лишь положительной информации, которая благоприятно скажется на процессе взаимодействия. Такое замалчивание или напротив демонстративное выставление позиций, взглядов, суждений в более жёсткой или мягкой форме позволяет воздействовать на объект манипуляции, стратагема «Обмануть императора для того, чтобы он пересёк море» [Зенгер, 2004].
Результаты исследования позволяют сделать обобщающие выводы о единстве и различиях стратагемного мышления и манипулятивных практик. Они представлены в Таблице 1.
Таблица 1. Сравнительные характеристики стратагем и приемов манипулирования как технологий управления| Критерии | Стратагемы | Манипулятивные приемы | | Сущностные признаки | Абстрактные – победа, противостояние, избегание, уклонение | Конкретные – управление поведением других | | Нацеленность воздействия на … | Объективные обстоятельства и ситуации | Субъективные особенности партнёра | | Цель | Достижение успеха и победа за счет преимуществ/недостатков | Изменение поведения партнера в обход его сознания | | Механизм воздействия | Индуктивный, изменяющийся по мере развития ситуации | Дедуктивный, однонаправленный от цели к результату | | Первооснова | Единство и целостность живого и неживого (холизм) | Параллельное сосуществование живого рядом с неживым (дуализм) | | Миропонимание социального | Органицизм, признание актора деятельности точкой отсчёта в изменении системы | Механицизм, признание целостности системы как довлеющего фактора над личностью | | Результат | Изменение системы или деятельности | Изменение мировоззрения или поведения личности |
Можно констатировать, что в современной управленческой практике находят развитие идеи американского ученого китайского происхождения Чэн Чжуньина и профессора В.В. Малявина, противопоставивших западный и восточный тип менеджмента. Сравнительный анализ стратагем и приёмов манипулирования фиксирует, что их совместное использование в Китае даёт возможность заимствовать нужные руководителю стратегии.
У китайского общества есть запрос на скромного, альтруистичного коллективиста, адекватно и осторожно использующего властные полномочия руководителя. Одновременно манипулятивные свойства руководителей все больше признаются как актуальные представителями тех групп китайского общества, которых можно определить авангардными: – образованные: чем выше уровень образования, тем в большей степени признаётся положительная роль манипулятивных навыков руководителей; – занятые в важных сферах деятельности: менеджеры, экономисты и военные оценивают манипулятивные качества руководителей несколько выше, чем представители гуманитарной, технической и медицинской специализации; отсутствие манипулятивных навыков оцениваются ими как недостаток руководителей; – сотрудники крупных компаний придают большее значение умению манипулировать при оценке качеств руководителей. Кроме того, те, кто работает в крупных компаниях, в большей степени приписывают лично себе качество манипуляции как важное; – опытные управленцы: в целом негативное отношение к манипулятивным практикам выражает даже молодёжь, которая изначально ориентирована на работу в бизнес-среде (студенты-менеджеры). Более того, сами руководители могут формально (в анкетах) признавать манипулирование как негативное явление, однако, если у респондента был значительный опыт управления, то манипулирование оценивается существенно выше по сравнению с теми, кто такого опыта не имеет.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Китайская практика и теория управления переживает своеобразный период столкновения/интеграции традиционных (стратагемы) и новых манипулятивных практик (например, НЛП). Основной причиной этого явления выступает проникновение западных практик управления и появление новых форм управления, побуждающих более продвинутые слои китайского общества ориентироваться на манипулятивные приёмы, характерные для европейского менеджмента. В перспективе здесь возможны различные тренды интеграции традиционного стратагемного мышления и манипулятивных практик. Каким будет характер этой интеграции? Это в значительной степени определится глобальными процессами интеграции или демассификации китайского общества, запросом на сохранение суверенитета. Становится понятным, что достоинства стратагемного мышления, дополненные преимуществами использования манипулятивных практик, формируют социально-профессиональную группу китайских руководителей как уникальный тип управленцев.
|
