СТАТЬИ

В работе, состоящей из двух статей, рассматривается развитие сирийского кризиса в 2011–2020 гг. В данной статье выявляются внутренние и внешние факторы возникновения конфликта. Анализируется социально-экономическая и политическая ситуация перед началом кризиса. На основании официальных данных МВФ и работ отечественных и западных исследователей раскрывается, что в отличие от таковой в других странах, где имели место протестные движения Арабской весны, внутренняя ситуация в Сирии по многим показателям отличалась в лучшую сторону и не могла сама по себе вызвать острый внутренний конфликт. Активная поддержка внешними акторами вооруженной сирийской оппозиции и наличие в ее рядах тысяч боевиков-джихадистов, в том числе иностранных граждан, стимулировала возникновение в Сирии очага радикального исламизма и формирование т. н. Исламского государства (ИГИЛ) .  Анализируются цели ведущих стран НАТО, включая Турцию, и монархий Персидского залива, использовавших вооруженную оппозицию, в том числе радикальные ее силы, для попыток смены режима в Сирии и тем самым реализации своих интересов в регионе. В заключение подтверждается, что действия внешних акторов, нелегитимно присутствующих в Сирии, явились главной причиной столь длительного продолжения сирийского кризиса. В последующей статье, планируемой к публикации, особое внимание уделено рассмотрению нового этапа сирийского кризиса, наступившего после подавления ИГИЛ.

Скачать PDF Скачать JATS

Сирийский кризис, начавшийся в марте 2011 г., приобрел характер глобального конфликта, в котором, наряду с противостоянием сирийских властей и вооруженной оппозиции, сталкивались интересы как государств, представляющих собой региональные центры силы, так и великих держав. Вместе с тем сирийский кризис можно рассматривать, как отдельную часть Арабской весны. Социальный протест, что представлял собой ее начальный этап в таких странах, как Тунис, Египет, Йемен, Бахрейн, был обусловлен внутренними факторами. А именно: социально-экономическим кризисом, коррупцией, произволом и непотизмом правившей десятки лет властной элиты, отсутствием реальных демократических свобод при показной «фасадной демократии». В то же время в Сирии (так же, как и в Ливии) при наличии, хотя и в меньшей степени, внутренних проблем, главными причинами кризиса стали внешние факторы. А именно: поддержка сирийской вооруженной оппозиции США и их союзниками по НАТО, включая Турцию, и монархий Персидского Залива, которые пытались использовать сирийский конфликт для реализации своих стратегических целей. Вместе с тем поддержка внешними силами вооруженной сирийской оппозиции, представленной в основном исламистскими группировками, и присутствие в их рядах тысяч боевиков стимулировало возникновение в Сирии очага радикального исламизма. Это, в свою очередь, способствовало формированию здесь, так называемого Исламского государства (ИГИЛ – Исламское государство Ирака и Леванта, или Даиш, Дауля исламийя ли-ль-ирак ва ш-шам – ар. яз.)¹ и его экспансии в регионе.

Историография сирийского кризиса представлена исследованиями таких видных отечественных востоковедов, как В.В. Наумкин, в работе которого отмечается «важнейшая роль в сирийском кризисе внешних, преимущественно региональных держав» [Ближний Восток, 2018, с. 127], публикациями исследователя-дипломата М.С. Ходынской-Голенищевой, В.М. Ахмедова, А.Г. Аксененка, Кадри Джамиля. Среди зарубежных исследователей – известный французский востоковед, посол в арабских странах Мишель Рэмбо (Michel Raimbaud), отмечавший успешное развитие сирийской экономики до 2010 г.; один из лучших востоковедов и исламоведов Франции, руководитель кафедры во французском Институте политических наук (L’Institut des sciences politiques) Жиль Кепель (Jilles Kepel), анализировавший преобладание исламистских сил в сирийской оппозиции, израильский исследователь Эйял Зиссер (Eyal Zisser), американский профессор Дж. М. Бергер (J.M. Berger), участник Программы по изучению экстремизма Университета Джорджа Вашингтона (George Washington University’s Program on Extremism), сирийский исследователь Усман аль-Усман. Часть авторов, и среди них Кадри Джамиль, выделяют в причинах сирийского кризиса внутренние факторы, такие как «коррупция, засилье спецслужб, чудовищная засуха». На наш взгляд, такая трактовка слишком легковесна и не дает анализа реальной ситуации. Никто не отрицает наличия внутренних проблем в Сирии, как и в других странах Востока и не только. Вопрос – в остроте данных проблем. Сирийская вооруженная оппозиция при поддержке многих внешних акторов за девять лет не смогла свергнуть руководство Башара Асада, что говорит о его поддержке большинством сирийцев, чего не могло быть при наличии острых внутренних проблем. В то же время режимы Бен Али в Тунисе и Мубарака в Египте рухнули под напором социальных протестов за несколько недель, несмотря на их поддержку на первом этапе Западом (министр иностранных дел Франции даже предлагала послать на помощь Бен Али французские полицейские силы). Что касается «чудовищной засухи», то профессора из Университета Лунд (Lund University), опубликовавшие свою работу во Франции, Лина Эклунд (Lina Eklund) и Дарси Томпсон (Darcy Thompson) убедительно доказали, что таковой в действительности не было, так как «зарегистрированный уровень осадков в 2006, 2007, 2009 и 2010 гг. был близок к нормальному, причем по всей Сирии, в том числе в аграрных северо-восточных регионах. По-настоящему засушливым был лишь 2008 год» [Eklund, Thompson, 2017].

Социально-экономическая и политическая ситуация в Сирии перед началом кризиса

Необходимо подчеркнуть, что социально-экономическая ситуация в Сирии до начала конфликта по многим параметрам отличалась в лучшую сторону по сравнению с такими странами, как Тунис и Египет, и не могла сама по себе вызвать масштабный внутренний конфликт и вооруженное противостояние. Так, согласно данным МВФ, на 2010 г. ВВП на душу населения по паритету покупательной способности в Сирии составлял 5260 долл. в год [The Gross Domestic Product (GDP) in Syria], что выше показателей многих арабских стран. Это подтверждают также видные западные эксперты, определявшие сирийскую экономику до начала конфликта как «наиболее динамично развивавшуюся в регионе с ежегодным ростом 5–6%, несмотря на американские санкции» [Raimbaud, 2015, p. 359]. Уровень безработицы, хотя и повысился с 8.4% в 2010 г. до 14% в 2011 г. [Central Bureau of Statistics..., 2010], тем не менее был ниже, чем в Тунисе и Египте, где безработица, особенно среди молодых людей до 30 лет, достигала 50%, а также ниже, чем на тот же период в таких странах ЕС, как Испания, Греция, Португалия, где он вырос до 24%.
Для сравнения: в Египте, как подтвердил на своей пресс-коференции в Москве в июле 2013 г. посол Египта, в 2010 г. 40% населения жили на доход менее чем 2 долл. в день. В Сирии, к тому же, гораздо ниже, чем в Египте и особенно в Тунисе, был процент безработных дипломированных специалистов. Так, в Тунисе, если общее число безработных в самодеятельном населении к 2010 г. достигало 17%, то среди дипломированных выпускников вузов безработные составляли до 30%, а по неофициальным данным – до 50% [Долгов, 2018, c. 213]. Инфляция в Сирии колебалась в 2010 г. в пределах 4%. Качественные показатели сирийского общества также отличались в лучшую сторону по сравнению с другими странами, в которых имели место протестные движения Арабской весны. Так, достаточно высок был образовательный уровень сирийского общества – число грамотных среди лиц старше 15 лет на 2010 г. достигало 86% (для мужчин) и 73.6% (для женщин). Продолжительность жизни составляла 70 лет. Для сравнения, в РФ в 2010-е гг., согласно рейтингу ООН по качеству жизни, этот показатель составлял 66.5 лет. Таким образом, ситуацию в Сирии перед началом внутреннего конфликта нельзя было определить как социально-экономический кризис, как это имело место в Тунисе и Египте.
Наряду с этим, можно напомнить, что после прихода к власти в Сирии Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ) в соответствии с ее программой проводились социально-экономические преобразования, направленные на подъем жизненного уровня в стране. Так, например, были введены бесплатные образование и медицинское обслуживание, проведена аграрная реформа, в результате которой возрос материальный достаток составлявших в тот период большинство населения крестьян, был установлен достаточно приемлемый уровень цен на продукты питания и предметы первой необходимости. Так, профессор политологии Дамасского университета, член партии ПАСВ, депутат парламента Сирии, Бассам Абу Абдалла рассказывал автору, что он родился в бедной многодетной крестьянской семье, в которой было шесть детей. Только благодаря социально-экономическим реформам ПАСВ, изменившим жизнь в Сирии, он прошел путь от крестьянина до парламентария². В то же время нельзя согласиться с утверждениями некоторых экспертов о том, что в сирийском руководстве полностью доминируют представители алавитской³ общины. Прежде всего стоит напомнить, что Асма Асад, супруга президента Башара Асада, исповедует суннитский толк ислама и происходит из известной суннитской семьи врачей-кардиологов из г. Хомса. Многие сирийские предприниматели, в частности, в районе г. Алеппо, являлись представителями суннитской, а также армянской христианской общин⁴. В сирийский офицерский корпус был открыт доступ представителям всех конфессий. Ярким примером этого был министр обороны САР генерал Дауд Раджха (погибший в результате теракта 18.07.12 в Дамаске), являвшийся христианином [Долгов, 2017, с. 97]. Также в руководстве различных управлений Генерального штаба (ГШ) число суннитов выросло с 38% в 2000 г. до 54–55% в 2010 г. К началу конфликта в 2011 г. из 11 дивизий ВС САР только дивизия республиканской гвардии, 4-я дивизия специальных войск, части спецподразделений были представлены преимущественно алавитами. Остальные воинские подразделения формировались в основном суннитами. В руководстве Департамента политической безопасности МВД САР и Управления общей разведки было немало суннитов [Ахмедов, 2018, с. 73]. Сирийская интеллигенция, в том числе работники СМИ, также представлены различными национальностями и конфессиями. Так, нынешний руководитель корпункта САНА (Сирийского агентства новостей) в Москве – курд, заместитель председателя Союза писателей Сирии – палестинец-христианин. В этой связи необходимо отметить, что Сирия исторически сложилась как своеобразный перекресток цивилизаций и многоконфессиональная страна. После прихода к власти партии ПАСВ Сирия фактически являлась светским государством, в котором всем конфессиям были предоставлены равные права.

Вместе с тем очевидно, что положение, при котором одна политическая сила стоит у власти десятки лет и пользуется всеми властными привилегиями, может способствовать развитию коррупции и злоупотреблениям властных структур. Тем не менее необходимо подтвердить, что в 2000-е гг. сирийское руководство стремилось решать назревающие в обществе проблемы. Это касалось прежде всего мер по либерализации экономики и демократизации общественно-политической жизни, получивших название «сирийская весна». Были предприняты шаги по развитию рыночной экономики, которые способствовали расширению участия частного бизнеса в экономической и финансово-банковской сфере. В то же время очевидно, что стимулирование свободного рынка наряду с определенным положительным эффектом имеет свои негативные результаты. А именно: рост безработицы в связи с сокращением рабочих мест в результате приватизации предприятий и повышения их рентабельности, повышение цен и, как следствие, увеличение числа неимущих в процессе расслоения общества, что ведет к усилению социальной напряженности, что также в определенной степени имело место в Сирии. На волне политики открытости в Сирии стали формироваться независимые общественно-политические организации, получившие название Форумы национального диалога. Всего в Сирии в 2000-х гг. было создано более 20 форумов, в которых участвовали сотни представителей сирийской интеллигенции, в основном творческой и гуманитарной. Такие руководители форумов, как Рияд Турк и Рияд Сейф, стоявшие на либерально-демократических позициях, пытались превратить их в политические партии. Участники форумов писали петиции и воззвания к властям с требованием дальнейшей демократизации, такие как известная Петиция 99, которые публиковались, как правило, за пределами Сирии. Свои форумы создавали и общественно-политические деятели, исповедовавшие левые и социалистические идеи. Так, например, Халиль Матук, разделявший позиции сирийских коммунистов, сформировал Форум культуры и прав человека. В свою очередь, представители курдской общины стали заявлять о необходимости предоставления им больших прав. Оживились также сирийские Братья-мусульмане (БМ), деятельность которых была запрещена в 1980 г., подвергавшиеся репрессиям, особенно после организации ими в 1982 г. в г. Хама вооруженного мятежа⁵. В 2002 г. БМ провели свой съезд в Лондоне и опубликовали воззвание, призывающее к политической борьбе. Несколько ранее сирийскими эмигрантами, сторонниками салафитской⁶ доктрины, во главе с Исамом аль-Аттаром была создана группа Авангард. Ее приверженцы, в отличие от группировки Боевой авангард, действовавшей в Сирии и принимавшей участие в вооруженном мятеже в 1982 г., провозглашали идеи умеренного салафизма и апеллировали в основном к мусульманской интеллигенции посредством издания своего журнала ар-Раид (Указывающий путь). В 2006 г. в Лондоне сторонниками БМ было создано исламистское движение Справедливость и развитие, во главе которого стоял Анас аль-Абда [Rougier, 2008, р. 167]. В США бизнесмены сирийского происхождения Фарик Аль-Гадири и Абдель Азиз Муфлат с целью создания политической оппозиции сирийским властям создали две партии – Сирийскую партию реформы в 2003 г. и Национально-демократическую партию возрождения в 2005 г. [Zisser, 2007, p. 95].

Вместе с тем в ряде независимых форумов и оппозиционных политических организаций началась острая критика периода правления президента Хафеза Асада, а также действующего режима, что негативно сказалось на возможности диалога оппозиции с властями. Так, Али Абдалла аль-Ахмед, представитель одной из оппозиционных групп, возглавлявшейся известным деятелем либеральной оппозиции Мишелем Кило, заявил в беседе с автором, что «сирийская оппозиция упустила свое время, когда можно было политическим путем осуществить реформы по демократизации государственной системы. Оппозиционеры увлеклись жесткой критикой режима, в их среде возобладала внутренняя борьба, связанная с личными амбициями. В настоящее время их никто не будет слушать, а судьба Сирии решается на поле боя»⁷.

Президент Башар аль-Асад в ответ на петиции оппозиции заявлял, что Сирия пойдет по пути поэтапных реформ и демократизации, но не будет выполнять требования отдельных лиц, не представляющих мнение большинства народа. Таким образом, «сирийская весна» 2000-х гг. не получила дальнейшего развития, чему способствовала, к тому же, позиция представителей «старой гвардии» ПАСВ. Руководство Сирии также правомерно опасалось, что ускоренное проведение радикальных реформ может привести к дестабилизации режима и распаду Сирии, что к тому времени продемонстрировал на своем опыте бывший СССР.

Начало конфликта, силы оппозиции и действия внешних акторов

Протестные акции в Сирии начались в марте 2011 г. с демонстраций против произвола полиции⁸ в г. Дараа, расположенном на границе с Иорданией и Израилем. Они раcпространились на другие города, где манифестанты требовали улучшения условий жизни и решения социально-экономических проблем. Выступления протеста в некоторых районах стали перерастать в столкновения с силами правопорядка. Президент Б. Асад объявил о предстоящем проведении реформ в социально-экономической и политической сфере. Затем в Дамаске и в ряде других крупных городов Сирии прошли митинги и демонстрации в поддержку руководства Асада.

В соответствии с объявленным планом реформ, 26 февраля 2012 г. в Сирии прошел референдум по проекту новой Конституции, за одобрение которой высказались 89.4% проголосовавших. В ней была упразднена статья о руководящей роли партии ПАСВ, присутствовавшая в старой конституции. Были приняты новые законы о всеобщих выборах, о СМИ, о местном самоуправлении, о политических партиях⁹. Так, на середину 2012 г. было официально зарегистрировано около 10 новых партий с различной политической направленностью. Также на основе нового закона создавались новые СМИ, наряду с уже действовавшими 20 телеканалами, 15 радиостанциями и 30 газетами.

Однако антиправительственные манифестации и столкновения с полицией продолжались. Причем наиболее непримиримое противостояние с силами правопорядка, сопровождавшееся призывами к свержению правящего режима, происходило в тех городах, где изначально были представлены оппозиционные силы, прежде всего сторонники БМ и других исламистских движений. Что касается сирийской оппозиции, то она разделялась на внутреннюю, внешнюю и вооруженную (радикальные исламистские группировки). Внутренняя, или патриотическая, как себя называли ее представители, готова на диалог с властями и состоит из партий различного политического спектра. Условно их можно подразделить на национально-демократические, левые и отражающие интересы курдской общины. Наиболее влиятельной партией первого направления являлась старейшая Национальная социальная партия (НСП), основанная в 1932 г. Как заявил Илия Саман, член политбюро НСП, ее программа более консервативна по сравнению с программой ПАСВ. Тем не менее между двумя партиями нет принципиальных разногласий. По его мнению, главным дестабилизирующим фактором для Сирии является политика США и их союзников, действующих в интересах Израиля и имеющих целью разделить Сирию на пять государственных образований по религиозному и этническому признаку. В то же время Илия Саман, уроженец г. Хомса, признал, что после начала конфликта в 2011 г. в Сирии начали возникать очаги межконфессионального противостояния, что имело место, в частности, в Хомсе между жителями алавитских и суннитских кварталов. Причем террористические группировки пытались намеренно разжечь межконфессиональное противостояние, осуществляя убийства и похищения людей в суннитских районах, обвиняя в этом алавитов¹⁰. Одним из представителей либеральной оппозиции стало зарегистрированное в январе 2012 г. Светское демократическое социальное движение. Оно возглавлялось Набилем Фейсалом, сирийским интеллектуалом, писателем и переводчиком. Он – ярый противник исламского фундаментализма, сторонник либеральной демократии. Целью его движения являлось «превратить Сирию в ближневосточную Данию»¹¹. Наиболее влиятельной частью левой патриотической оппозиции считался Комитет по объединению сирийских коммунистов, сменивший название на партию Народная воля. Ее руководитель Кадри Джамиль, видный сирийский экономист, профессор Дамасского университета. Он возглавил создание в 2011 г. Народного фронта за перемены и освобождение (НФПО) как объединение партий и организаций патриотической оппозиции, выступавшей за проведение демократических преобразований в стране и против иностранного вмешательства. Представители НФПО принимали участие в межсирийских консультациях в январе 2015 г. в Москве. Лидер НФПО считал, что необходимо «избавление режима от тех, кто не заинтересован в проведении реформ, а также очищение оппозиции от деструктивных элементов»¹². Значительной силой оппозиции в Сирии являлось движение, представленное Национальным координационным комитетом за демократические изменения (НКК), созданным в 2011 г., действовавшим внутри Сирии и имевшим представительства за рубежом. Движение включало в себя тринадцать, в основном светских, демократически ориентированных партий, три курдских партии и независимых активистов. НКК возглавляли известные сирийские общественные деятели и правозащитники Хасан Абдель Азим и Хайсам Маннаа. Отделения НКК на местах в Сирии, с одной стороны, организовывали демонстрации с требованиями конкретных реформ для улучшения условий жизни. С другой стороны, они действовали в качестве органов самообороны, защищая свои кварталы от нападений антиправительственных вооруженных группировок. НКК выступал за диалог с правительством Башара Асада при условии вывода правительственных войск из районов, контролируемых НКК, освобождения политзаключенных и против иностранного вмешательства. В январе 2015 г. представители НКК приняли участие в межсирийских консультациях в Москве.

Внешняя сирийская оппозиция представлена рядом группировок, роль и лидеры которых менялись в зависимости от поддержки их ведущими странами НАТО и монархиями Персидского залива. С лета 2011 по ноябрь 2012 г. признанным Западом «законным представителем» оппозиции считался Сирийский национальный совет (СНС), базировавшийся в Стамбуле и возглавлявшийся Бурганом Гальюном, сирийцем, эмигрировавшим около 20 лет назад во Францию. Затем его сменил на этом посту один из членов руководства СНС, проживавший в Турции Абдель Басет Сида (этнический курд), призывавший к иностранной интервенции в Сирию как наилучшей помощи «повстанцам». Однако СНС не смог выполнить ту цель, которую ставили перед ним и не раз озвучивали поддерживавшие его внешние акторы. А именно: объединить различные оппозиционные группировки, захватить и контролировать какую-то часть сирийской территории, что позволило бы признать СНС «законным правительством» и оправдало бы иностранную интервенцию в Сирию по ливийскому сценарию. В СНС продолжались внутренние раздоры, часть членов руководства вышла из его состава, в том числе Басма Кадмани, одна из его основателей. Более того, некоторые члены СНС начали критиковать Запад за «недостаточную помощь». В такой ситуации ряд группировок внешней оппозиции при активной поддержке США и монархий Персидского залива объединились в ноябре 2012 г. на своей встрече в г. Дохе (Катар) в т. н. Национальную коалицию оппозиционных и революционных сил (НКОРС). Причем на этой встрече присутствовали премьер-министр Катара, министр иностранных дел Турции и представители Госдепа США, при участии которых назначалось руководство НКОРС. Ее председателем был избран шейх Мааз Хатыб, бывший имам одной из мечетей в Дамаске, проживавший в Турции. Штаб-квартира НКОРС располагалась в Каире. Однако после отстранения от власти в Египте в 2013 г. президента Мурси, ставленника БМ, она перебазировалась в Турцию. В руководство НКОРС вошли также Рияд Сейф и Жорж Сабра, лидеры СНС. НКОРС сформировала, так называемое временное переходное правительство, премьер-министром которого стал гражданин США Гассан Хитто. Кандидатура Хитто была поддержана БМ, которые доминировали в СНС, и генеральным секретарем НКОРС Мустафой Саббагом, бизнесменом, имевшим тесные связи с Катаром. Тем не менее вскоре Хитто объявил о своей отставке, сославшись на неспособность сформировать правительство для управления т. н. освобожденными территориями. В сентябре 2013 г. на заседании НКОРС в Стамбуле Хитто заменил Ахмед Туме, умеренный исламист, являвшийся генеральным секретарем Дамасской декларации – коалиции оппозиционных политических партий и правозащитных групп, оформившейся в 2005 г.
К декабрю 2012 г. НКОРС в качестве «единственного законного представителя народа Сирии» признали более 100 стран мира. В марте 2013 г. на саммите в Дохе (Катар) НКОРС официально получила место САР в Лиге арабских государств (ЛАГ) и открыла в Дохе свое первое «посольство». В январе 2015 г. на заседании НКОРС в Стамбуле новым ее председателем был избран независимый кандидат  Халед аль-Ходжа. Отказались признать НКОРС Россия, Китай, Иран и другие страны, поддерживающие межгосударственные отношения с Дамаском.
Необходимо отметить, что в зарубежной сирийской оппозиции не было единства. Единственный конкретный лозунг, который объединял различные оппозиционные группы, – это свержение руководства Башара Асада. Оппозиция состояла из различных по своим целям группировок. Наиболее влиятельными являлись БМ и суннитские организации, в том числе их радикальные течения – салафиты и такфиристы¹³, имевшие свои вооруженные отряды, осуществлявшие террористические операции на территории Сирии. В рядах оппозиции присутствовали также представители некоторых курдских организаций и либерально настроенные сирийские диссиденты, проживавшие в Европе и США. Таковым являлся Радван Заде, основатель Дамасского исследовательского центра по правам человека, базировавшегося в США. Из Лондона вел трансляцию оппозиционный сирийский телеканал Барада (название реки в Дамаске). Здесь же находился Сирийский центр мониторинга соблюдений прав человека, возглавлявшийся диссидентом Рами Абд ар-Рахманом. Причем, как подтверждали вышеупомянутый Бассам Абу Абдалла, профессор политологии Дамасского университета, а также представители МИД РФ, Рами Абд ар-Рахман в Лондоне не имел ни офиса, ни сотрудников (кроме одного секретаря).

В этой связи необходимо отметить, что, если в начале протестных выступлений в Сирии часть населения, в том числе интеллигенция, поддерживала протесты и требования скорейшей демократизации, то по мере активизации действий террористических группировок большинство сирийцев стали поддерживать руководство страны и предложенные им реформы. Такую же позицию занимала сирийская христианская община, как подтвердила Мариам Агнес, известный общественный деятель и настоятельница католического монастыря Святого Иакова, одного из самых крупных в Сирии. М. Агнес рассказывала о случаях обстрела исламистскими боевиками христианских храмов, убийствах и похищениях священнослужителей, изгнании христиан из районов, захваченных боевиками. М. Агнес выражала недоумение по поводу позиции стран-членов НАТО, и в особенности Франции, поддерживавшей вооруженную сирийскую оппозицию, и индифферентности французской католической общины к судьбе сирийских христиан, в том числе католиков. М. Агнес, в частности, заявляла, что она не понимала, «почему страны ЕС поддерживали радикальных исламистов в Сирии и равнодушно наблюдали исход христиан с Ближнего Востока»¹⁴. Христианская община Сирии насчитывала свыше 2 млн человек (население Сирии составляло на 2010 г. 23 млн чел.).

Тем не менее сирийской оппозиции, прежде всего ее радикальным течениям, активно оказывалась помощь из-за рубежа со стороны ведущих стран НАТО, включая Турцию, и монархий Персидского залива, в том числе в создании вооруженных антиправительственных группировок.
В отношении целей данных государств, необходимо отметить, что США и их союзники по НАТО рассматривали руководство Сирии как враждебное в силу его союзнических отношений с Ираном и поддерживаемого им ливанского шиитского движения Хизбалла. Сирия противостояла стратегическому союзнику США Израилю, который не раз обвинял руководство Сирии в поддержке «международного терроризма». Сирия имела с Ираном давние со времен ирано-иракской войны (1980–1988) союзнические связи, в том числе на конфессиональной основе¹⁵. В то же время Израиль и США определяли Иран как враждебное государство. Для США и Израиля ослабление Ирана и его влияния в Ираке являлись стратегическими целями. Поэтому смена режима в Сирии или ее расчленение отвечало интересам США и их союзников.

В свою очередь, суннитские монархии Персидского Залива, противостоящие шиитскому Ирану и видевшие в нем потенциальную угрозу со времен иранской исламской революции 1979 г., занимали примерно такую же позицию. В то же время КСА и Катар, в силу имевшего место политико-идеологического противостояния между ними, поддерживали различные группировки сирийской суннитской исламистской оппозиции. Так, Катар, поддерживаемый Турцией, оказывал помощь тем исламистским группам, которые разделяли доктрину БМ. КСА поддерживало те группировки, которые продвигали ее политические интересы и исповедовали близкие саудовскому ваххабизму исламские течения. Причем в Сирии исламистские группировки, поддерживаемые КСА, зачастую входили в вооруженное столкновение с группировками, поддерживаемыми Катаром. Вместе с тем поддержка Катаром движения БМ, которое развивало террористическую активность в КСА, ОАЕ, Бахрейне, Египте, спровоцировала в 2018 гг. конфликт между Катаром и этими странами¹⁶. Тем не менее цели у КСА и Катара в Сирии совпадали – приведение исламистской оппозиции к власти и устранение таким образом от руководства Б. Асада. В этом отношении интересы монархий Персидского залива совпадали с интересами ведущих стран НАТО и Израиля. Причем сирийский исследователь Усман аль-Усман обвинял Турцию наряду с США и монархиями Персидского залива «в поддержке сирийской исламистской оппозиции с самого начала кризиса в 2011 г.» [Усман, 2013, с. 37].

Что касается политики Турции по сирийскому конфликту, то она совпадала с политикой, проводившейся НАТО, членом которого является Турция. В то же время у Турции имелись свои стратегические интересы в отношении Сирии. Во-первых, поддержка турецким руководством сирийских суннитских исламистских группировок, часть которых составляли боевики сирийских БМ, обусловлена тем, что нынешнее турецкое руководство, представленное Партией справедливости и развития (ПСР), являлось умеренными исламистами, идеологически близкими БМ. Президент Турции Эрдоган в молодые годы входил в руководство двух исламистских партий, а в период военных режимов в Турции отбывал тюремное заключение за публично высказывавшуюся приверженность исламистским идеям. Руководство Эрдогана исламизировало общественно-политическую жизнь Турции. Это проявлялось прежде всего в выдвижении на ключевые посты в руководящем государственном звене активных членов ПСР, а также представителей религиозно-политических организаций, разделявших идеологию ПСР. В связи с этим свержение светского баасистского режима в Сирии и приведение к власти исламистских сил отвечало интересам турецкого руководства. Во-вторых, турецкие руководители проводя политику неоосманизма, стремились продвигать турецкую экспансию во все регионы, когда-то входившие в состав Османской империи, и закрепить за Турцией роль регионального центра силы и даже лидера мусульманского суннитского мира, каковым была Османская империя¹⁷. Поэтому «имперские»¹⁸, как определял их министр информации САР, тенденции в отношении Сирии присутствовали в политике Турции. В то же время турецкий проправительственный истеблишмент и политологи оправдывали поддержку сирийской вооруженной оппозиции заявлениями о том, что в Сирии якобы имела место «народная революция, являвшаяся продолжением революций в Восточной Европе в конце 1980-х – начале 1990-х гг.»¹⁹. Район Сирии, расположенный вдоль сирийско-турецкой границы, где, в основном, проживало сирийское тюркоязычное население (туркоманы), фактически оккупирован Турцией. Здесь действовали вооруженные группировки, воевавшие против сирийской правительственной армии, которых негласно поддерживали турецкие спецслужбы [Raimbaud, 2015, p. 550].

Вместе с тем действия Турции по продвижению своих интересов в регионе в ряде случаев, в частности, по курдскому вопросу, вступали в противостояние с политикой США. Тем не менее Турция, стремясь утвердить свой статус независимого регионального лидера и будучи заинтересованной в сотрудничестве с Россией, стала участницей, наряду с Ираном и Россией, Астанинского переговорного процесса, начавшегося в 2017 г., что способствовало снижению остроты сирийского конфликта. Это произошло также в результате успешных политических и дипломатических действий России как в отношении Турции как одного из наиболее влиятельных региональных центров силы, так и в СБ ООН посредством наложения вето на антисирийские резолюции, которые пытались продвинуть США и их союзники. Таким образом, России удалось не допустить повторения в Сирии «ливийского сценария» и сохранить сирийскую государственность. Вместе с тем необходимо отметить, что действия внешних акторов, нелегитимно присутствовавших в Сирии и использовавших сирийский кризис для продвижения своих внешнеполитических интересов, являлись главными факторами, влиявшими на столь длительное продолжение сирийского конфликта.