СТАТЬИ

 
 
В представленной статье исследуются уникальные свидетельства и размышления Таки ад-Дина ал-Макризи (1364–1442), ученика и последователя гениального историка и мыслителя мусульманского средневековья Ибн Халдуна (1332–1406), об отношениях правительства с производителями, собственниками и торговцами основными продуктами питания в средневековом Египте. В небольшом трактате о голодных годах в истории страны автор показал все многообразие механизмов взаимодействия правительства со сферой рыночных отношений. Особенно подробно ал-Макризи разъясняет государственные рычаги формирования цен на важнейшие товары потребления в период недородов и дороговизны в стране. В статье характеризуются основные этапы жизненного пути и чиновничьей карьеры Таки ад-Дина ал-Макризи, обусловившие его широкие теоретические знания, практический опыт государственного служащего, ответственного за организацию работы рынка в Каире, навыки службы в системе мусульманского правосудия, осведомленность о жизни, интересах и мотивациях политической элиты и чиновничества. В размышлениях автора привлекает внимание анализ рыночных отношений в средневековом обществе. Оценивается воздействие природного фактора – ежегодных разливов Нила, – на сельскохозяйственное производство. Вслед за этим анализируются правительственные меры по смягчению негативного воздействия и природных причин на состояние рынка продовольственных товаров: значение плана государственных заготовок, введение и отмена торговых пошлин и других мер воздействия на рыночные цены, не предусмотренных традиционным мусульманским законодательством. Отдельно характеризуется монетно-денежная политика правительства с начала существования мусульманского государства. В изучении причин возникновения экономических кризисов и социальной напряженности автор уделяет внимание также и характеристикам личным качеств правителя и чиновников, анализирует психологию отношений между различными категориями населения. Несомненный интерес должны вызвать взгляды ал-Макризи на природу коррупции в государственном аппарате, психологические аспекты ее возникновения, ее роль в создании кризисных ситуаций на рынке основных продуктов питания, дестабилизации политического положения в стране.

Скачать JATS

Ал-Макризи – историк и правовед
По мнению известного исследователя мусульманской историографии Франца Розентала, исторические труды, отличающиеся независимой авторской позицией, появляются в Египте в XIII–XIV вв. Наиболее известным среди историков такого уровня был прославленный Ибн Халдун (1332–1406). Однако не менее характерной фигурой в этом ряду был его ученик – Таки ад-Дин ал-Макризи (1364–1445) [Rosenthal, 1968, p. 55].
Ал-Макризи показал себя авторитетнейшим правоведом, занимавшим высокие посты в судебно-правовых и образовательных структурах в Сирии, в Мекке и в Египте. Он имел также опыт практический работы в качестве мухтасиба – ответственного чиновника на каирском рынке. Опыт правоведа и чиновника сочетался у ал-Макризи с умением формулировать и аналитически рассматривать крупные проблемы истории мусульманского общества. Например, в одном из своих небольших исторических трудов он берется судить о конфликте между династиями Омаййадов (657–749) и Аббасидов (750–1258) [Rosenthal, 1968, p. 63, 147; Maqrizi, 1342/1923]. Об ответственности ал-Макризи в оценках событий прошлого говорят, например, следующие его рассуждения: «... истинная цена настоящего остается непризнанной, ибо малая толика его зла видится большой, так как малое, но увиденное, впечатляет сильнее, чем многое, но услышанное, а испытать малую беду тягостнее, чем вспоминать о беде большой, но минувшей»[Maqrizi, 1359/1940, p. 5].
Процитированный выше отрывок взят из произведения ал-Макризи «Китаб игасат ал-умма би-кашф ал-гумма» (далее – «Игаса»). Это небольшое произведение тесно связано с фундаментальным трудом ал-Макризи об истории города Каира [Maqrizi, 1418/1997]. Энциклопедические познания автора были, безусловно, следствием его богатой путешествиями и различными профессиональными занятиями жизни.
Биографические сведения об ал-Макризи
Таки ад-Дин Ахмад б. ‛Али ал-Макризи родился в Каире. Семья ал-Макризи перебралась в Египет из сирийского города Ба^cлабакк (Баальбек), где его дед по матери Шамс ад-Дин ас-Са’иг был известен как авторитетный передатчик хадисов. Относительно нисбы автора «Игасы» существует единодушное мнение, что она происходит от названия квартала в Баальбеке [Ziyade, 1993, p. 222]. Хотя настойчивые усилия египетского исследователя творчества ал-Макризи Мухаммада М. Зийада обнаружить следы этого квартала в современном Баальбеке оказались безуспешными [Ziyade, 1993, p. 221, примеч. 5,6].
По поводу даты рождения ал-Макризи имеются некоторые разногласия. Современник автора «Игасы» историк ас-Сахави (831/1427-8–902/1497-8) сообщает, что его учитель, известный составитель био-библиографических словарей Ибн Хаджар ал-Аскалани (ум. 852/1448-49) видел собственноручную запись ал-Макризи, свидетельствующую о том, что он родился в 766/1364-65 г. [Al-Khanbali, [б.г.], vol. 8, p. 254]. Такого же мнения придерживался и сам историк и правовед Ибн ал-Имад ал-Ханбали (1623–1679), сохранивший свидетельство ал-Аскалани. Между тем Ибн Тагрибарди (1411–1465 или 1469) ограничивается замечанием, что автор «Игасы» родился спустя несколько лет после 760/1358-59 г. [Ziyade, 1993, p. 221].
Квартал Барджаван, где поселилась семья ал-Макризи, был одним из самых оживленных и тесно застроенных кварталов Каира [Maqrizi, 1418/1997, vol. 3, p. 174]. В Египте отец ал-Макризи занимал ряд должностей в провинции, а затем был переведен в столицу в государственную канцелярию – диван ал-иншаۥ. По свидетельству самого ал-Макризи, отец его испытывал поначалу жестокую нужду и, находясь в материальной зависимости от тестя, воспитывал сына в соответствии с его требованиями – в ханафизме [Ziyade, 1993, p. 221].
В 1382 г. в Египет приезжает знаменитый историк и мыслитель мусульманского Востока Ибн Халдун. В Каире он преподавал в медресе при мечети Амра б. ал-Аса и в университете ал-Азхар и некоторое время был кади ал-кудат египетских маликитов. Ал-Макризи был одним из первых его учеников [Maqrizi, 1999, p. 11].
В 1384 г., после смерти деда ал-Макризи становится шафиитом и начинает критиковать преобладавший в Египте ханафитский мазхаб [Rabbat, 2003, p. 10, 12]. Причиной перехода могла быть также растущая популярность шафиитского мазхаба в интеллектуальной и политической элите Каира [Broadbridge, 1999, p. 86] К этому же времени относится поступление ал-Макризи на государственную службу. До 1386 г. он был катибом в диван ал-инша’ [Brockelmann, 1987, s. 206; Zeydan, 1967, vol. 2, p. 184], затем состоял при кади ал-кудат шафиитов, выполняя обязанности имама при мечети ал-Хакима и одновременно преподавал хадисы в медресе ал-Му’аййидиййа.
В 1399 г. султан Баркук (1382–1389; 1390–1399) назначил ал-Макризи мухтасибом¹ в Каире и ал-Ваджх ал-Бахри. В том же году сразу после смерти султана ал-Макризи вынужден был ненадолго уступить должность интриговавшему против него Махмуду ал-Айни. На срок с февраля по октябрь 1400 г. ал-Макризи смог вернуть себе этот важный пост, но его соперник окончательно сместил его с помощью своего влиятельного покровителя мамлюкского эмира Джакма [Broadbridge, 1999, р. 90]. Примерно в это же время он женился, и у него родилась дочь. Смерть малолетней девочки от чумы во время охватившей Египет эпидемии заставила безутешного отца поторопиться с написанием «Игасы», в которой он поставил себе задачу разобраться в причинах наступивших испытаний².

В 1408 г. ал-Макризи переехал в Дамаск, где прожил последующие десять лет. Сначала он преподавал хадисы в медресе ал-Ашрафийа и ал-Икбалийа и одновременно занимал должность мутавалли (управляющего) вакфов ал-Каланисиййа и больницы ан-Нур [Zeydan, 1967, vol. 2, p. 184]. В Сирию (аш-Шам) ал-Макризи прибыл, сопровождая сына аз-Захира Баркука ал-Малика ан-Насира. В Дамаске он был приближен также к правителю аш-Шама Йашбаку ад-Давадару, который благоволил ему и материально его поддерживал [Brockelmann, 1987, s. 206; Ziyade, 1993, p. 222–223]. Получив заманчивое предложение занять должность заместителя кади Дамаска, ал-Макризи, движимый желанием заниматься историей, отклонил его и вернулся в Каир, где поселился в своем квартале Барджаван [Broadbridge, 1999, p. 91; Bauden, 2013, p. 381].
В 1430 г. вместе с семьей ал-Макризи совершил хаджж в Мекку и оставался там до 1435 г., занимаясь преподаванием хадисов и совершенствуя свои знания в фикхе; он даже был аттестован шейхом Джамал ад-Дином Абд ар-Рахманом б. ал-Хасаном ал-Аснави аш-Шафии (ум. 772/1370-1371) [Ibn Taghribardi, [б.г.], vol. VIII, p. 218]. Вернувшись в Каир, ал-Макризи занялся преподаванием хадисов у себя на дому [Zeydan, 1967, vol. 2, p. 184–185]. Автор «Игасы» скончался в Каире в 1442 г.
Творческое наследие ал-Макризи
По мнению исследователей творчества ал-Макризи, ему принадлежало более 200 работ [Okasha, 2005, p. 180]. До нас дошло около 20 произведений ал-Макризи. Любопытно, что наряду с достаточным количеством копий до нас дошло и значительное количество автографов – 23 рукописи, около 5 тыс. листов. Среди них есть черновики и даже тетрадь с собственными записями [Bauden, 2008, p. 57].
Истории Египта с 577/1181–1182 г. по 844/1440–1441г. посвящен труд «Китаб ас-сулук ли-ма^срифат дувал ал-мулук» («Торная дорога для познания царских династий»). Сведениями об истории Египта от времени арабского завоевания до падения государства Фатимидов изобилуют и другие произведения ал-Макризи. Многотомный неоконченный биографический словарь, названный автором «Китаб ал-Мукаффа», содержал рассказы о жизни амиров и знаменитых людей Египта и, по свидетельству его современника, египетского историка ас-Сахави, должен был включать 80 томов. Однако в настоящее время известны только шестнадцать из них.
Из сочинений, тематически связанных с «Игасой», следует назвать восемнадцатистраничный трактат «Ал-Микйал ва ал-мавазин аш-шар^cиййа» («Законные меры и веса»), «Нубзат ал-^cукуд фи ^cумур ан-нукуд» («Избранные акты из истории денег»)³, и «Ан-Нукуд ал-исламиййа» («Мусульманские монеты») [Maqrizi, 1956; 1387/1967].

Важнейшим и самым популярным произведением ал-Макризи является описание кварталов и история города Каира «Китаб ал-мава^cиз ва-л-и^cтибар фи зикр ал-хитат ва-л-асар» («Книга увещаний и назидания в рассказе о кварталах и памятниках»), более известное по краткому названию «ал-Хитат» [Zeydan, 1967, vol. 2, p. 186]. Сохранились черновики двух из четырех томов этого произведения, написанные рукою автора – они хранятся в библиотеке Топкапы в Стамбуле. Рукописные черновики обычно не сохраняются. В данном случае это указывает на то, что работам ал-Макризи придавали особое значение – хранили черновики автора как большую ценность [Bauden, 2010, p. 174]. Хорошо знакомый с трудами ал-Макризи французский востоковед Этьенн Катрмер (1782–1857) и более близкий нам по времени исследователь Дэвид Марголиус (1858–1940) единодушно отмечали, что «ни об одном восточном городе нет столь полной и интересной работы местного автора» [Крачковский, 1957, с. 474]. Седьмая, последняя, часть «ал-Хитат», упомянутая автором в предисловии и «содержащая рассказ о причинах, от которых произошло запустение иклима Египет», в дошедшем до нас тексте сочинения отсутствует. И.Ю. Крачковский (1883–1951) полагал, что упомянутая в предисловии седьмая глава «... в целом, вероятно, или не была написана, или ал-Макризи предпочел не включать ее в книгу» [Крачковский, 1957 с. 473]. По своему содержанию отсутствующей главе вполне соответствует «Игаса». Возможно, ал-Макризи предполагал доработать ее и включить в «ал-Хитат». Однако этого не произошло.
«Игаса» – «Хроника голодных лет Египта»
Пять с лишним веков отделяют нас от времени, когда египетский историк XV в. Таки ад-Дин ал-Макризи написал «Китаб игасат ал-умма би кашф ал-гумма» («Книгу помощи верующим разъяснением [причин] бедствия»), известную как «Хроника голодных лет». «Недороды и изобилие всегда чередовались в мире бытия и порока с тех пор, как Аллах создал тварей в разных частях Земли, во всех странах и областях», – этими словами ал-Макризи начинает свое повествование о недородах и голодных годах в истории Египта. Здесь же он добавляет: «Воистину, я не видел ни у кого об этом отдельного сочинения» [Maqrizi, 1359/1940, p. 7]. Сострадая современникам и глубоко переживая смерть единственной дочери, ал-Макризи не желает горевать в одиночестве, а хочет помочь людям разобраться в причинах их общих страданий. Поэтому в скорбную для него ночь он считает важным поделиться своими размышлениями и пишет научный трактат. Критический текст «Игасы» был составлен М.М. Зийадой и Дж.М. Шаййалом путем сличения трех рукописей: стамбульской, каирской и кембриджской. Первое издание критического текста произведения увидело свет в 1940 г. Арабский текст затем издавался неоднократно [Maqrizi, 1359/1940; 1957; 1999)]. Существуют два перевода «Игасы» на европейские языки: французский, выполненный в 1962 г. [Wiet, 1962], и английский, увидевший свет в 1994 г. [Al-Maqrizi, 1994].
Перечень голодных лет ал-Макризи начинает с «допотопных» (туфан) времен. Главной объективной причиной голода и дороговизны он признает неблагоприятный для земледелия уровень разлива Нила. Дороговизна как яркое, концентрированное выражение кризисной ситуации в обществе, определяется в арабском языке термином гала. В конце VIII в. известный мусульманский законовед Абу Йусуф писал: «Дешевизна и дороговизна в руках Всевышнего Аллаха, им нет однозначного объяснения. Между дешевизной и дороговизной нет различительной грани. Это нечто непостижимое, ниспосылаемое с небес. Дешевизна получается вовсе не по причине изобилия продуктов, так же как и дороговизна – не в результате их недостатка. Это дело Аллаха и Его суд. Продуктов может быть много, но они будут дороги, или же их будет мало, но стоить они будут дешево» [Abu Yusuf, 1326/1908, p. 48–49]. По существу, здесь содержится признание того, что на формирование цен на продовольственные товары помимо фактора природных условий влияют и другие, непостижимые для Абу Йусуфа причины, в чем он видит проявление воли Аллаха, т.е. отказывается объяснить явление дороговизны объективными причинно-следственными отношениями.
Иное дело – ал-Макризи, который склонен усматривать стихийность дороговизны только в изменении природных условий земледелия и видит свою основную задачу в том, чтобы раскрыть иные факторы, влияющие на рост цен – те, что остались за пределами понимания Абу Йусуфа и зависят от самих людей: «[Всякий], кто проследит это бедствие от начала до конца и ознакомится с ним полностью, поймет, что потрясшее людей бедствие произошло от скверного управления государей и правителей, но отнюдь не потому, из-за чего случались ранее дороговизна и губительные годы» [Maqrizi, 1359/1940, p. 4]. Для обоснования своего предварительно высказанного суждения ал-Макризи формулирует и пытается разобрать несколько конкретных вопросов.

1. Он предоставляет вниманию читателей уникальное собрание сведений о недородах, случавшихся в Египте с глубокой древности до современной ему эпохи и ставит себе задачу установить связь недородов и дороговизны с природными причинами – разливами Нила.

1. Следующий вопрос, рассматриваемый ал-Макризи с целью выяснения основных причин дороговизны – связь изменения цен на продукты с государственной политикой в сельском хозяйстве, с государственным регулированием отношений в сфере производства и на рынке основных потребительских продуктов.

1. Большое место занимает исследование денежной системы как особого фактора, влияющего на ценообразование.

1. Подытожив изложенные факты, ал-Макризи старается найти различия между прошлым опытом случаев дороговизны и современным для него положением дел.

Государство и рынок основных продовольственных товаров
В Египте количество урожая зависело от уровня подъема воды в Ниле вследствие сезона дождей у истоков реки. Когда подъем воды был недостаточным для орошения, то наступали тяжелые времена, которые длились до тех пор, пока разлив Нила не приходил в норму. В эти периоды повышались цены на продукты питания, а порой случался и голод, происходили волнения и беспорядки. Государство обычно боролось с дороговизной путем реализации запасов государственного зерна за умеренную цену, как это было, например, в правление фатимидского халифа ал-Фа’иза (1154–1160) [Maqrizi, 1359/1940, p. 28–29]. Но бывало, что приходилось прибегать и к крайним мерам.
Так случилось в 1007 г. при халифе ал-Хакиме (996–1021). Резко поднялись цены на зерно и хлеб, а также и остальные продукты. Тогда власти остановили свободную реализацию зерна, находившегося в речном порту Каира, и распорядились, чтобы оно отпускалось только мельникам, минуя посредников-зерноторговцев. Были установлены приемлемые цены на зерно и другие продовольственные товары, группа нарушителей-спекулянтов была выпорота и выставлена на позор. Скупка зерна спекулянтами была остановлена. Однако разлив Нила и на следующий год оказался недостаточным. Спекуляция зерном, оставшимся во владении зерноторговцев, достигла катастрофических размеров. Начался голод. Тогда халиф ал-Хаким выехал на своем муле к людям и объявил, что направляется в мечеть, и если на обратном пути он обнаружит хотя бы одно место, куда бы мог ступить осел, то будет велено отсечь голову каждому, о ком доложат, что у него припрятано хоть сколько-нибудь зерна. «И не осталось ни одного жителя в Каире, – рассказывает далее ал-Макризи, – кто бы, имея зерно, не вынес его из своего дома или жилища и не выставил его на улице». Цены были моментально сбиты. Ал-Хаким произвел своеобразную индексацию дневной потребности горожан в зерне и ее обеспечение возложил на зерноторговцев, предоставив им выбирать: либо они продают зерно в кредит по установленной цене, либо он опечатывает их зерно и запрещает им торговать до поступления нового урожая. Спекулянтам пришлось подчиниться. Цена была согласована, но, конечно, без определенных убытков не обошлось. Зато удалось предотвратить массовый голод [Maqrizi, 1359/1940, p.17–18].
В данном случае государство не посягнуло на собственность торговцев, ограничившись компромиссом в вопросе цен. Однако случались и конфискации зерна с целью монополизации зерноторговли и нормализации цен. Подобным образом поступил в 1055 г. вазир Абу Мухаммад ал-Йазури. В тот год, воспользовавшись бедственным положением крестьян, зерноторговцы скупили урожай на корню и, выплатив казне денежное выражение натурального налога с земли, вознамерились нажиться на спекуляции зерном. Вазир ал-Йазури объявил эти сделки недействительными. В качестве компенсации за выплаченный в казну налог он вернул купцам один динар из каждых восьми выплаченных. Зерно было вывезено и засыпано в султанские амбары, откуда его стали отпускать за умеренную плату пекарям, возложив на них обеспечение дневной потребности Каира и Фустата в хлебе. Эти меры неукоснительно осуществлялись в течение двадцати месяцев, пока не подоспел урожай следующего года. «Дороговизна отступила, почти не причинив страданий людям благодаря хорошему управлению», заключает ал-Макризи [Maqrizi, 1359/1940, p. 21–22].
Насколько можно судить по указанным выше сведениям, основной, или объективной причиной повышения цен на продовольственные товары ал-Макризи считал стихийные бедствия, прежде всего недостаточный подъем воды в Ниле в положенные сроки. И тогда государство в средневековом Египте оказывалось перед необходимостью решать задачу по обеспечению населения товарами первой необходимости.
Из рассуждений ал-Макризи можно сделать вывод, что чрезвычайные меры, предпринимавшиеся египетским правительством, лишь временно дополняли рыночные отношения, и их тяжесть ложилась в основном на имущие слои, наживавшиеся на дороговизне. В кризисной ситуации с продовольствием государство отказывалось от возможного получения сверхприбыли от спекуляции государственным и конфискованным зерном, добиваясь сбивания рыночных цен и не разрушая при этом структуры рыночных отношений в сфере распределения основных продуктов питания.
Политические интриги и кризис власти как причина экономических неурядиц
Ал-Макризи, признавая негативную роль стихийных явлений, вместе с тем отмечал, что своевременные меры правительства всегда помогали избегать катастрофических последствий. Выше мы говорили об успешных мерах, предпринятых вазиром Абу Мухаммадом ал-Йазури по борьбе с дефицитом продовольствия и ростом дороговизны. Однако тремя годами позже вазир ал-Йазури стал жертвой политических интриг: он был обвинен в присвоении государственных денег, арестован 27 февраля 1058 г. [Ibn al-Athiri, 1851–1876, vol. 9, p. 635] и умерщвлен в тюрьме [Maqrizi, 1359/1940, p. 32]. Недоброжелателей у ал-Йазури было много. Шла борьба за ключевые должности в правительстве, но всех соперников объединяло одно: никто не был заинтересован в усилении и последовательном осуществлении контроля за доходами и расходами государства. Началась чехарда вазиров. Ал-Макризи отмечает, что иногда период между отставкой одного вазира и заступлением на должность другого был дольше, чем время пребывания их на должности [Maqrizi, 1359/1940, p. 23].
Главной заботой вазиров было уберечься от дворцовых интриг; государственные дела пришли в упадок, и чиновники на местах получили большую свободу для злоупотреблений [Maqrizi, 1359/1940, p. 22]. Доходы государства стали падать. Запасы зерна практически отсутствовали, а следовательно государство потеряло возможность влиять на формирование цен экономическими рычагами.
Когда же по прошествии шести лет политической нестабильности вновь случился недостаточный подъем воды в Ниле, это имело катастрофические последствия. Были отмечены случаи людоедства [Maqrizi, 1359/1940, p. 24]. В бедственном положении оказался сам халиф ал-Мустансир (1029–1094). Он был вынужден даже продать украшения с могил своих предков, и будто бы даже ему нечего было есть, кроме хлебных крошек, которые посылали от благотворительных пожертвований. Халиф перешел к решительным мерам. Под страхом смерти торговцы зерном и пахари были вынуждены снизить цены в несколько десятков раз и торговали себе в убыток [Maqrizi, 1359/1940, p. 25–26].
Ужесточение государственного контроля помогало смягчению бедственного положения населения, но вместе с тем создавало условия для произвола чиновников. По мнению ал-Макризи, несмотря на то, что в прежние времена также случались злоупотребления в государственном аппарате и усиливался произвол чиновников, султану всегда удавалось стабилизировать положение какими-либо необходимыми чрезвычайными мерами.
Совсем по-другому пошли дела в последний неурожай. Катастрофическое положение, сложившееся к 808/1405 г., было прямым следствием неправильной политики и разложения государственного аппарата. Смерть султана аз-Захира Баркука в шаввале 801/августе 1399 г., видимо, была началом большой полосы политической нестабильности и борьбы за власть. В последние годы правления аз-Захира Египет вновь постигло стихийное бедствие – недостаточный подъем воды в Ниле в 796/1395–1396 г., Однако аз-Захиру удалось удержать ситуацию под контролем до поступления урожая 798/1395–1396 г., и цены нормализовались. Но смерть аз-Захира моментально сказалась на ценах. Буквально на следующий день один ирдабб пшеницы стоил в 1,5 раза дороже, и далее цены продолжали расти, хотя стихийных бедствий отмечено не было.
Когда же в 806/1403–1404 г. вновь случился недостаточный подъем воды, цены взлетели невообразимо высоко: четыреста дирхамов за ирдабб, или около 33 граммов золота за один центнер. Уже на следующий год вода в Ниле поднялась до необходимого уровня, однако годы политической нестабильности, развал государственного регулирования усугубили ситуацию [Maqrizi, 1359/1940, p. 42].
За годы бесконтрольной деятельности крупных чиновников зерно прибиралось к рукам торговцами-монополистами, которые либо находились в тесном контакте с политической верхушкой, либо сами были там представлены. Несмотря на то, что урожай зерна в 806/1403–1404 г. поступил в неслыханно большом количестве, оно реализовывалось монополистами по диктуемым ими высоким ценам [Maqrizi, 1359/1940, s. 42–43]. Алчность монополистов была беспредельна, и потому пашни не удалось засеять в должном количестве. Ситуация стала причиной чувства безысходности, овладевшего людьми и побудившего ал-Макризи задуматься над истоками катастрофы. По мнению автора, основными причинами подобного положения были следующие три обстоятельства, носившие субъективный характер.

1. Коррумпированность государственного аппарата. Практически все высшие должности и доходные места, включая такие, как вазир, кади, наместник провинции, мухтасиб можно было получить за соответствующую мзду. Стремление как можно скорее вернуть потраченные деньги и как можно больше обогатиться, пока очередной претендент не перекупит должность, приводило к безжалостному выколачиванию денег у нижестоящих должностных лиц и, следовательно, безграничному росту противозаконных поборов с трудового люда. В сельских областях население нищало, оставляло землю, уходило в города или занималось грабежами. Сокращение посевных площадей приводило к резкому падению доходов государства и уменьшало его возможности по борьбе с голодом и дороговизной.

1. Удорожание сельскохозяйственных работ и стоимости земельных участков. Нехватка рабочих рук в деревне, и с другой стороны, сосредоточение больших денежных средств в руках коррумпированных чиновников оказывали разрушительное воздействие на сложившуюся систему аграрных отношений. Государственные чиновники, имевшие в своем распоряжении большие суммы денег, устремляли свои взоры на пахотные земли: скупали земельные участки или, злоупотребляя своей близостью к султану, отбирали участки-икта у прежних держателей. Свобода в средствах позволяла им переманивать арендаторов и поденщиков, вследствие чего земли прежних землевладельцев-мукта несли значительный урон. Урожай, таким образом, обходился очень дорого и к тому же прибирался к рукам высшими государственными чиновниками и военачальниками, которые полностью распоряжались им.

1. Третья причина безудержного роста дороговизны, по мнению ал-Макризи, кроется в государственной политике денежного обращения.

Ал-Макризи о денежной системе Египта в средние века
Таки ад-Дин ал-Макризи по праву может считаться одним из наиболее информированных авторов арабского средневековья по вопросам исламской денежной системы и монетного дела. Помимо «Игасы», включающей весьма пространный для работы такого объема раздел, посвященный деньгам, ал-Макризи принадлежит также и специальное сочинение об исламских монетах, носящее название «Ан-Нукуд ал-исламиййа» [Maqrizi, 1387/1967] Эта работа представляет собой справочник об известных автору монетах, выпускавшихся в исламском мире. Что касается «Игасы», то ее отличает другой подход к вопросу. Здесь ал-Макризи дает сведения об изменениях монетных весов, появлении новых денежных номиналов и денежных единиц, колебании курсов золотых и серебряных единиц – и, самое интересное, ставит задачу установить связь денежной системы с развитием рыночных отношений в обществе, равно как и с изменениями политической и идеологической ситуации в государстве.
Одним из основных положений, постулируемых ал-Макризи, является утверждение, что деньгами можно считать только серебряные и золотые монеты [Maqrizi, 1359/1940, p. 47]. Здесь нашел свое отражение тот факт, что в пределах халифата в раннюю эпоху обращались две валюты. Золотая монета, составлявшая основу византийской денежной системы, в арабизированой форме называлась динаром. А серебряная драхма, лежавшая в основе сасанидского денежного обращения, называлась дирхамом. В доисламскую эпоху Аравия на восток от Мекки входила в систему серебряного обращения, а Мекка была местом, где обращались и свободно обменивались обе валюты. В Коране также упоминаются две монеты: динар и дирхам⁴.

Пограничное положение Мекки, в которой обе монеты в равной степени свободно обращались и обменивались на рынке, по всей видимости, и создало объективные условия для сложения биметаллической денежной системы в халифате после арабских завоеваний. Законодательной предпосылкой могло служить предание, согласно которому пророк Мухаммад сказал: «Мерами веса остаются мекканские меры» [Maqrizi, 1359/1940, p. 48]. Кроме того, такое состояние денежного обращения было результатом того, что в пределах раннего халифата оказались Ирак и Египет – две экономически мощные области, входившие прежде в разные системы денежного обращения. Хождение двух разных валют вызывало сложности пересчета и обмена. Если к этому добавить и колебания монетных весов и пробы, то становится понятным, почему многие авторы уделяли большое место сведениям о монетных весах, о курсах серебряной и золотой монет. Не явился исключением и автор «Игасы».
Особое значение имеют сведения ал-Макризи о серебряных дирхамах, имевших хождение еще до арабского завоевания. Именно указание на существование монетных весов в 8 даников и 4 даника (даник, или данг – 1/6 серебряной сасанидской драхмы весом 3,5–3,6 г, т.е. 0,59 г) [Большаков, 1984, с. 146] проливает свет на трудно интерпретируемое известие о существовании так называемых арабо-сасанидских дирхамов веса семи, веса шести и веса пяти [Maqrizi, 1359/1940, s. 145–146]. Хождение разных серебряных монет, в то время как налоговая система предусматривала ставку налога в дирхамах без учета различий в монетных весах, было одной из причин денежной реформы Абд ал-Малика в 693–694 г., значение которой с точки зрения становления собственной монетно-денежной системы всегда особо отмечалось как средневековыми авторами, в том числе и автором «Игасы», так и современными исследователями [Большаков, 1984, с. 146–147, 150].
Многочисленные известия об изменениях курса серебряных дирхамов относительно стабильного по своим характеристикам золотого динара позволяют суммировать, что чеканка серебряных монет претерпевала постоянную тенденцию увеличения содержания примеси (меди) в весовом стандарте дирхама. Таким образом, если первые арабо-сасанидские серебряные монеты «веса семи» (4,13 г) действительно могли обмениваться на золотые динары по курсу 10:1, то пореформенные дирхамы (2,96 г) имели курс 14:1. А когда содержание меди в серебряной монете поднялось до одной трети монетного веса, такие дирхамы, получившие название «черных», обменивались уже по курсу 40:1.
Ал-Макризи приводит очень интересные известия о попытках государства сэкономить большие средства путем фактического снижения серебряного содержания монеты, но при сохранении их принудительной покупательной способности и обменного курса. Однако ни административные меры, ни даже попытки сохранения курса путем выброса на рынок полноценных монет ни к чему не приводили [Maqrizi, 1359/1940, p. 64]. На рынке всегда устанавливался реальный курс, отражавший фактическое содержание серебра в монете.
В появлении лигатурных, то есть имеющих большой процент примеси, дирхамов ал-Макризи видит основную причину введения в обращение медных монет, или филсов [Maqrizi, 1359/1940, p. 67]. Мерой стоимости товаров и услуг на рынке оставался полновесный дирхам, тогда как в обращении было много неполноценных монет. Население проявляло недовольство по поводу того, что эти дирхамы не принимались по номиналу, из-за чего приходилось выплачивать дополнительные дирхамы в счет цены, выраженной в полновесных монетах. Видимо, для облегчения взаиморасчетов при совершении мелких покупок и для расчетов с дирхамами, имевшими различное содержание серебра, халиф ал-Камил (1218–1238) распорядился чеканить мелкие медные монеты, дотоле не имевшие хождение на рынке. Это, конечно, приводило к удорожанию полновесных серебряных монет, а соответственно к их исчезновению из обращения. Сведения и мнения ал-Макризи об этом процессе безусловно заинтересуют тех, кто исследуют причины так называемого «серебряного кризиса» на Востоке.
В заключение отметим, что «Игаса» занимает важное место не только в творческом наследии ал-Макризи, но и во всей средневековой арабской литературе. Автор поднимает в ней фундаментальные вопросы социально-экономической системы средневекового мусульманского общества. Наблюдения и рассуждения автора порой бывают настолько глубокомысленны, что приобретают универсальное значение и могут быть весьма ценными для исследователей всей эпохи средневековья – как восточного, так и европейского [Bauden, 2010, p. 159].
Дошедший до нас из глубины средневековья небольшой трактат ал-Макризи формулирует вопросы, которые сегодня стоят в ряду наиболее актуальных и обсуждаемых общественных проблем. Это отношения государственных структур и общества, соотношение политических целей и экономической целесообразности в государственной политике, разумный приоритет рыночных отношений в общественных реформах.